E-mail: info@nrpsy.ru | WhatsApp +7 (960) 192-0102 | Russia  
НАБОР В ТРЕНИНГ-ГРУППУ ОНЛАЙН ШКОЛЫ

Теоретическая психология: проблемы и решения

ПСИХОЛОГИЯ XXI ВЕКА: ПРОРОЧЕСТВА И ПРОГНОЗЫ («КРУГЛЫЙ СТОЛ»)

вопросы психологии

Уважаемые читатели!
...Такова уж традиция, что при наступлении круглой даты, касается она личной жизни любого человека или жизни общества, принято оценивать имеющиеся достижения и пытаться очертить некоторые перспективы своего развития. Вот и редакция нашего журнала провела «круглый стол» на тему «Психология XXI века: пророчества и прогнозы». Заседание прошло 16 ноября 1999 г. в Психологическом институте РАО. Для обсуждения предлагался ряд следующих вопросов, рассмотрение которых может представлять интерес для психологического сообщества:

1. Станет ли XXI век веком психологии?

2. Сбылось ли пророчество В.И. Вернадского о вступлении человечества в психозойскую эру?

3. За какими психологическими направлениями и научными школами будущее?

4. На чьи работы отечественных и зарубежных психологов будут продолжать ссылаться в XXI веке?

5. Сблизятся ли в XXI веке психология, религия и искусство?

6. Нужна ли психологу клятва Гиппократа? Этика психологии и психология этики в XXI веке.

7. Какова судьба репрессированных наук и идей в психологии? Есть ли шанс у педологии и психотехники возродиться?

8. В чем исторический смысл психологического кризиса на рубеже XX и XXI веков? (К. Бюлер, Л.С. Выготский - кто следующий?)


Н.Н. Нечаев

доктор психологических наук, академик РАО, профессор Московского государственного лингвистического университета

1. Прежде всего я хотел бы отметить, что рубеж между двумя тысячелетиями - дата не мистическая, а вполне обыденная. В этом отношении ожидать коренного изменения в мировосприятии и миропонимании людьми ключевых проблем человечества не приходится. В то же время, если говорить о тенденциях развития в сфере гуманитарного знания и особенно в сфере образования, свидетелями и участниками которых мы являемся, то можно утверждать, что XXI век может стать веком психологии, если, конечно, мы, психологи, свои усилия умножим.

Дело в том, что на самом деле в истории имеют место не только некие надиндивидуальные процессы, которые способствуют развитию той или иной области научного знания, но и прежде всего конкретные усилия ученых и, что, на мой взгляд, важнее, - потребителей этого знания. В конце XX в. в мире, а особенно в России мощно развивается психологическое образование. Оно расширяется (сейчас психологов не готовят только ленивые), становится массовым, безусловно, "разжижается " по своему уровню и тем самым резко ухудшается, но... крот истории роет верно, и психология начинает принадлежать народу. Профессиональные психологи вынуждены говорить не на "птичьем " языке (типа) посвященных в некую Тайну, а на обычном, нормальном языке человеческого общения, обнаруживая порой бедность содержания тех понятий, которые освободились от прежней терминологической упаковки.

Стремление "наполнить старые мехи новым вином " невольно заставляет искать в реальном жизненном материале хотя бы иллюстрации хрестоматийным утверждениям профессионаловпсихологов, а это и есть начало собственно психологии как науки, ибо точка зрения жизни, как бы примитивно она ни понималась, есть основная точка зрения научной психологии.

И как бы мы ни сокрушались, что многие потребители психологического знания "погрязли " в эмпиризме и прагматизме, без священного трепета, а то порой и вовсе не воспринимают наших "общих" идей о Деятельности, Личности, Архетипах и прочих психологических мифологемах, требуют конкретных рецептов поведения на все случаи жизни, мы должны осознать, что рождается новая психология. Пусть не эти люди, так их дети станут психологами божьей милостью, так как для них будет очевидно, что какой бы областью или сферой деятельности они ни занимались, они будут работать психологами не "книжными", а психологами "жизни". Но это действительно произойдет не скоро даже в третьем тысячелетии. У меня глубокое внутреннее убеждение, что все области научного знания являются по сути дела своеобразными подотраслями психологии, так как данные любой науки - суть результат, средство и условия для осмысления Мира. Концепции современной математики или биологии - это прежде всего концепты современного математического или биологического мышления. Психологу должно стать ясно, что вся математика есть не что иное как сложившиеся и складывающиеся способы математического мышления, не востребованные большинством человечества, что вся инженерия есть не что иное как громадный арсенал способов инженерного мышления, и т.д. и т.п. История живописи предстает с этой точки зрения прежде всего историей психологических изменений способов восприятия и представления и т.д. и т.п. Психолингвистика, пусть весьма поверхностно, это уже понимает, "психоматематики " или "психофизики " в указанном понимании еще не существует. Традиционный подход к так называемым психическим функциям, или процессам (мышление, память, воображение и пр.) исчерпывает себя все больше и больше именно потому, что многие психологи, обращаясь к решению практических задач, связанных с познавательной деятельностью, чувствуют, что "чисто психологического" знания об этих процессах им явно недостаточно. Они порой вынужденно входят в содержание и особенности структуры тех видов деятельности, в которых они хотят разобраться с целью оказания помощи в качестве психологов. В результате, например, психология "мышления" из книжной абстракции "анализа через синтез" превращается в конкретное описание реальной деятельности оператора РЛС или системного программиста со своим конкретным предметным содержанием, овладение которым превращает психологически потенциальное в психологически реальное.

2. В этом отношении я достаточно скептически отношусь ко всякого рода пророчествам, в том числе и к пророчествам такого уважаемого человека, как В.И. Вернадский. Психозойская эра появилась, на мой взгляд, тогда, когда человек стал впервые хоронить своих близких, т.е. понимать, что он не один в этом мире, что он тоже уйдет, когда он начал заботиться о своих ближних, а не только о своем животе, и т.п. Эта эра наступила тогда, когда появились первые проблески сознания, может быть, даже чуть раньше. Недавно смотрел замечательную передачу про слонов. Оказывается, у них матриархат. Стадо возглавляет самая опытная слониха, не самая сильная, а самая опытная. Для меня последние данные психологических исследований социальной организации животных показывают, что мы слишком увлекались фиксацией различий между нами и, так сказать, братьями по разуму вместо того, чтобы увидеть, насколько мы похожи. Говоря словами героя Р. Киплинга, "Мы с вами одной крови ". Трагическая общность судьбы всех землян, независимо от цвета кожи, формы носов и наличия хвостов, при современных тенденциях развития надвигающейся экологической катастрофы меня волнует значительно больше.

3. Я являюсь учеником Московской школы психологов. Моими учителями были и А.Н. Леонтьев, и А.Р. Лурия, и П.Я. Гальперин. Имя П.Я. Гальперина для меня почти святое при всем том, что это был очень земной человек. Но именно ему удалось раскрыть и предмет, и метод научной психологии. Содержательное раскрытие ориентировки конкретного человека в условиях предстоящего действия, понимание богатства структуры этой ориентировки, осуществляемой в разных формах, переструктурирование всей системы ориентировочной деятельности субъекта в зависимости от решаемой им жизненной задачи - все это уже сейчас становится подлинным предметом психологии. Планомерное поэтапное формирование умственных действий и понятий также уже дефакто становится общим методом исследования для многих психологических работ, идущих в самых разных областях психологии: общей, педагогической, возрастной, социальной. Порой исследователи даже не догадываются о том, что они используют этот метод. Объективная логика серьезного исследования, направленного на решение реальных задач ориентировки человека, заставляет воспроизводить позиции этого метода независимо от "канонических текстов " и даже порой вопреки им. В принципе экспериментальногенетический метод, который получил наиболее точное воплощение в методе планомерного поэтапного формирования, стал общим местом не только в отечественных исследованиях. Я думаю, что у психологии в этом направлении очень хорошее будущее, так как многие уже сейчас начинают понимать, что только в той мере, в какой мы действительно помогаем людям решать жизненно важные для них задачи, мы можем действительно научно осваивать глубины и высоты человеческой психологии.

4. В XXI в. будут продолжать ссылаться на те работы, которые не были конъюнктурными в XX в., которые не пытались предугадать изменения линии партии, не поддавались господствующим идеологическим штампам и т.п. Оригинальные авторы будут интересны всегда, так как сама психология - это тоже весьма конкретный арсенал психологического мышления и воображения. Компилятивные сборники будут интересны для соответствующих исследований как наглядные образчики политической или экономической конъюнктуры, особенно характерной для последнего десятилетия. Рынок буквально накрыла волна учебников, выпускаемых стотысячными тиражами, все достоинство которых при всей их монографичности - это отсутствие какой бы то ни было авторской позиции. Знакомясь с этими томами, невольно вспоминаешь о повторении истории сначала в виде трагедии, а затем в виде фарса: вначале это С.Л. Рубинштейн, а теперь - это... Р.С. Немов.
У С.Л. Рубинштейна - при всех его пристрастиях, блужданиях и ошибках - за каждой строчкой ты видишь глубокую личную ответственность за судьбы отечественной психологии и отечественных психологов. У неофита присутствует "все на свете и... топор ", как любил говорить Д.Б. Эльконин. Там есть все, кроме ответственности психолога. Я немного побаиваюсь, что новое психологическое поколение сформируется на базе этого учебника, потому что серьезных учебников сейчас, к сожалению, нет. Успокаивает только то, что студенты в массе своей - народ разумный и все, что учат для сдачи экзамена, полностью сдают на экзамене.
Если же говорить серьезно, то к учебной книге необходимо относиться очень бережно. Я считаю, что она имеет большее значение, чем книга неучебная. Считаю классическим учебник по психологии, изданный под редакцией А.В. Петровского в 1970 г. (последующие издания, помоему, становились хуже). Я бы не хотел называть много фамилий, потому что это вообще конъюнктура. Есть вещи, которые несправедливо остались на периферии психологии или вообще забыты. Например, такой мыслитель, как Я.А. Пономарев, "попал " не в свое время. Многие его работы остались неким эксклюзивным материалом. Эти и подобные им работы будут интересны, потому что они оригинальны, в них представлена точка зрения автора, есть позиция, а не конъюнктура. Именно потому, что с ней спорят, она будет востребована. То же самое и с Л.С. Выготским. Ведь он очень популярен, в частности, потому, что он очень спорен, что с ним хочется спорить практически на каждой его странице. По мнению некоторых авторов, то, что пишет Л.С. Выготский, находится вообще за гранью нормы, это некоторое патологическое движение мысли, но именно оно очень привлекает. Это мое субъективное впечатление.

5. Психология, религия и искусство не сблизятся. Во-первых, потому, что это - "про разное" (?!). Верую потому, что нелепо. Нельзя смешивать науку и религию. Вся история схоластики показала, что можно отточить аргументы, но нельзя изменить позицию. Во-вторых, я думаю, что некоторое оживление религиозных форм сознания для большинства вновь обращенных конъюнктурно, это пройдет. У меня ощущение, что это ненадолго. Искусство - другое дело. Вопрос хитрый. Есть некоторые исследователи искусства (например, К.М. Кантор), которые наглядно показывают, что искусство в его классическом виде умирает. Возникают новые формы искусства (например, инсталляции). Люди ходят, смотрят, им интересно - это что-то новенькое. Но в этих инсталляциях - один шаг до художественной, эстетически значимой организации реальной жизни. Люди будут понимать, что реальное искусство - это организация их собственной жизни. Не в эстетическом идеале, а в реальности. Жить надо красиво - это движение в искусстве, и это развитие искусства.

6. Клятва Гиппократа психологам, безусловно, нужна. Я думаю, что прием абитуриентов на факультеты психологии должен сопровождаться подписанием некоторого договора о том, что этот человек обязуется не вредить, не манипулировать, не использовать свои знания для морально неприемлемых целей. Должен быть не просто кодекс. Должна существовать некая защита профессионального сообщества от дурака и негодяя. В этом отношении, мне кажется, наши общественные объединения (общества психологов) не выполняют эти функции. Может быть, потому, что нет соответствующей законодательной базы. Я думаю, этим надо заниматься, я считаю это принципиально важным. В этом плане этика психологии должна получить правовой базис, стать правовой нормой, которую нельзя нарушать, не опасаясь получить оценки своих действий как правонарушения и соответствующей формы лишения лицензии на психологическое деяние.

7. У педологии и психотехники нет никакого шанса возродиться. Я благодарен многим современным психологам, прежде всего А.В. Петровскому, который систематически показывает и причины, и следствия соответствующих репрессий. Но история, как известно, сослагательного наклонения не терпит, поэтому шансов никаких. Дефакто комплексный подход к психологическим проблемам стал общей нормой.

8. Как ученик П.Я. Гальперина могу сказать, что психологический кризис не преодолен. Я вспоминаю слова А.Н. Леонтьева о том, что современная психология развивается не в ствол, а в куст. Если проанализировать то, что имеет место сейчас, то окажется, что он был совершенно прав. Прав был и П.Я. Гальперин, говоря, что открытый психологический кризис стал перманентным и закрытым, и все потому, что предмет психологии все время смешивается с объектом психологического исследования. Нельзя прямо пальцем показывать, что изучает психолог. П.Я. Гальперин неоднократно выступал против этого указующего подхода. Благое дело сделали Д.И. Фельдштейн и издательство "Феникс ", переиздав независимо друг от друга его книгу "Введение в психологию " и ряд других ключевых для понимания его творчества публикаций. П.Я. Гальперин был, увы, мало пишущим, но много думающим психологом, у него, к сожалению, мало опубликованных работ, так что они еще будут издаваться и переиздаваться, - "к сожалению " потому, что ничего лучше еще нет.

В.В. Знаков

доктор психологических наук, профессор, главный научный сотрудник Института психологии РАН

Я не рискну выступать в роли пророка и пытаться дать ответы на все вопросы, обсуждаемые на "круглом столе ". Скажу несколько слов о главных изменениях, которые, по моему мнению, характеризуют развитие научного познания человеческой психики в конце XX столетия.
Одной из наиболее общих тенденций развития современной психологии является диалектическое единство дифференциации разных областей психологической науки и их интеграции. Тенденция к дифференциации характеризует развитие не только психологии: по этому пути идут все фундаментальные науки, и степень их дифференциации является показателем прогресса научного знания. В психологической науке эта тенденция наиболее отчетливо проявлялась в 1960 70 гг.: тогда происходило интенсивное формирование инженерной, социальной, педагогической, юридической и других отраслей психологии.

В конце XX в. ситуация изменилась: сегодня в нашей науке явно преобладает стремление к целостности, осознание психологами того, что анализ разнообразных психологических феноменов должен гармонично сочетаться с их синтезом. Закономерным следствием этого оказывается интеграция психологии с другими областями научного познания, преимущественно гуманитарными. Соответственно, наше время характеризуется все возрастающим интересом психологов к комплексным проблемам и усложнением методов их анализа (например, психосемантических, невозможных без различных компьютерных вариантов математической обработки данных). Комплексные проблемы побуждают ученых не столько исследовать отдельные стороны, признаки, характеристики психических феноменов (такая традиция наиболее отчетливо воплощается в экспериментальной когнитивной психологии), сколько описывать их как нечто единое, феноменологически целое (это больше соответствует экзистенциальногуманистическому подходу). Типичной психологической комплексной проблемой является феномен понимания.

Именно в изменении взглядов психологов на оптимальные пути решения комплексных проблем отражается смещение к концу XX в. акцента с познавательной парадигмы исследования на экзистенциальную. Экзистенциальный подход предполагает изучение конкретных ситуаций бытия человека и целостного их понимания. Сознание и деятельность, мысли и поступки субъекта оказываются не только средствами преобразования бытия; в мире людей они выражают подлинно человеческие способы существования. В наши дни признание этого все больше влияет на методологию научного, в том числе психологического, познания. В ее основание были положены размышления крупнейших мыслителей нашего столетия - философов, психологов, историков и др. В психологии эта позиция связана прежде всего с развитием субъектнодеятельностного подхода и формированием психологии человеческого бытия как относительно самостоятельной области психологической науки. Человек, находящийся внутри бытия, сам творит свою жизнь в мире и понимает его. Вследствие этого современные психологи, изучающие человека и живущие в человеческом мире, вольно или невольно вторгаются в пределы особой области психологической науки - психологии человеческого бытия.
К основателям психологии человеческого бытия следует отнести прежде всего В. Франкла и С.Л. Рубинштейна. Несмотря на принадлежность к совершенно различным социальным мирам и научным школам, два выдающихся ученых высказывали поразительно сходные суждения о психологии человека. Основой сходства являются прежде всего почти одинаковые представления о должном - моральнонравственном императиве, который регулирует поступки субъекта, его представления о подлинно человеческом отношении к себе и другим. Этическую категорию долженствования можно сравнить с компасом, помогающим человеку не только выбирать способы ориентации в житейских ситуациях, но и адекватно понимать их.

Таким образом, психология человеческого бытия является новым перспективным направлением развития психологической науки.

Неразрывно связанным с размышлениями об интегративных тенденциях в психологической науке и интересом исследователей к комплексным проблемам для меня является ответ на вопрос о том, на чьи работы будут ссылаться психологи XXI в. Назову только одно имя - Б.Г. Ананьев. Этот ученый внес огромный вклад в становление психологии как междисциплинарной комплексной науки. И сегодня многие его идеи и мечты воплощены в жизнь как у нас в стране, так и за ее пределами: Дом наук о человеке в Париже, отдел проблем комплексного изучения человека в Российском гуманитарном научном фонде и т.п. Я думаю, что те психологи, которые будут развивать психологию человеческого бытия, проявлять интерес к целостности различных психологических феноменов, непременно помянут добрым словом этого выдающегося отечественного психолога.

Наконец, кратко остановлюсь на еще одном вопросе: сблизятся ли в XXI в. психология и религия (точнее, теология, богословие)? Мой ответ - и да, и нет. "Нет " - потому что верующие психологи и атеисты никогда не придут к единому мнению о происхождении человека. Сегодня расхождение взглядов отчетливо проявляется в спорах о психологической природе духовности. Одни ученые убеждены в том, что дух и душа у нас от Духа Святого, другие полагают, что психологические исследования духовности вполне могут обойтись без упоминаний о трансцендентном, выходящем за пределы возможного опыта и недоступном теоретическому познанию. "Да " - потому что давно уже существует и успешно развивается тенденция к сближению способов мышления богословов и светских ученых. Меня всегда поражало то, что в сочинениях Блаженного Августина, Фомы Аквинского и других отцов церкви психологии ничуть не меньше, чем в трудах классиков современной психологии. Расходясь во взглядах на истоки, происхождение духовности, и те и другие с одинаковым интересом и пристальным вниманием к внутреннему миру человека рассуждают о его психике, изучают проблемы души, духовности, соотношения неосознаваемых влечений и сознательных поступков, морально предосудительного и нравственно одобряемого поведения. Естественно, что неверующие профессиональные психологи и ученые богословы видят изучаемые проявления человеческой психики под разными углами зрения. Однако это отнюдь не недостаток психологического знания, а его достоинство: именно во взаимной дополнительности религиозной и светской науки я вижу перспективы углубления наших знаний о психологических механизмах психики.

В.И. Панов

доктор психологических наук, зав. лабораторией Психологического института РАО

1. Да, XXI в. действительно станет веком психологии. Дело в том, что именно сейчас психология созрела для такой рефлексии исходных оснований определения своего объекта и предмета изучения и практики, когда она освободится от исходных оснований и логики, привнесенных в психологию из других областей человеческого знания, в первую очередь из физики, физиологии, кибернетики, биологии и даже - в определенном, ограниченном смысле - из гносеологии. Необходимость применения и, соответственно, преодоления указанных - физикальных - оснований и логики обусловлена тем, что имеет место методологическое совпадение психики как объекта исследования и как средства исследования ее же самой. Попытка решить эту проблему была сделана Р. Декартом, но для этого ему пришлось расчленить человека на его душу, которая не должна быть предметом естественной науки, и тело, которое, как и любой физический объект, может быть исследован силами человеческого ума, "рацио ".

Поэтому в XXI в. должно произойти, наконец, осознание и рефлексивное преодоление господства картезианского способа полагания психики в качестве объекта и предмета познания и практики. Металогическое расчленение человека на "тело " и "душу ", произведенное Р. Декартом, привело к доминированию в научном познании вещной (предметной, физикальной) логики. Эта логика получила высокое и даже предельное развитие в так называемых точных науках. И именно она стала доминирующей в мышлении представителей психологической науки и, естественно, перенесена на определение психики в качестве объекта и предмета изучения, причем чаще всего без достаточного рефлексивного осознания ограниченности ее (логики) применения. Следствием этой логики стали различные варианты редукции психической реальности, а также психофизического, психофизиологического, биосоциального и т.п. дуализма в понимании природы психики.

Преодоление физикальной логики полагания психики в качестве объекта изучения и практики позволит подойти к собственной природе психики как общеприродному явлению. Однако для этого, как показывают работы А.И. Миракяна, Ф.Т. Михайлова и других, необходимо перейти к методологически иному уровню рассмотрения психики, а именно, используя терминологию Аристотеля, от психики, рассматриваемой в качестве "бытия в действительности ", к психике как "бытию в возможности ", и далее как становящейся форме бытия, т.е. переходящей из бытия в возможности в бытие в действительности. Это приведет, по крайней мере, к двум позициям, определяющим ведущую роль психологии. Первая позиция связана с изменением содержания образования - смещением акцента с усвоения предметных знаний на психологические способы саморазвития человека. Тенденция к такому изменению уже наметилась, и позволю себе кратко изложить ее.

Понимание психики как становящейся формы природного (в смысле общеприродного, а не биологического) бытия, естественно, должно изменить отношение к человеку как субъекту - носителю психического. И прежде всего это должно проявиться в психологическом изменении содержания образования в XXI в.
Дело в том, что содержанием традиционного обучения являются культурноисторические способы человеческой деятельности по преобразованию окружающего (предметного) мира. Собственно развитие учащегося при таком обучении представляет собой приращивание проецируемых на его сознании способов внешнепредметной деятельности. Это положение остается неизменным даже в тех случаях, когда объектом теории и практики выступает сам человек: его здоровье, психика и сознание как высшая форма психического.

Развивающее обучение направлено на формирование у учащихся тех или иных способов мыслительной (умственной, интеллектуальной, например, "по Эльконину - Давыдову ") деятельности человека и/или способов межличностного взаимодействия, т.е. способов психологической (ментальной) деятельности человека, направленной на целевое изменение и развитие собственно психических процессов и структур сознания учащегося.

Развивающее образование выводит на первый план создание таких образовательных условий (среды), которые способствовали бы активизации творческого потенциала всех сфер психики учащегося (телесной, эмоциональной, интеллектуальной, личностной и духовнонравственной) и тем самым проявлению скрытых и развитию имеющихся у учащегося способностей.

В дополнительном и профессиональном образовании все активнее используется практикоориентированное (деятельное, экспириентальное) обучение. Оно имеет своими целью и содержанием развитие способности учащегося получать знания на основании и из своего опыта практического действия в различных, часто экстремальных, ситуациях посредством рефлексивного преодоления устоявшихся структур сознания (активные методы обучения, имитационные игры, тренинги, обучение через приключение и т.п.).

Наконец, как бы ни относились официальные педагогика и психология к так называемым духовным практикам и тому подобным эзотерическим методам развития способностей (психических возможностей) человека, эти методы уже активно и успешно (как с положительными, так и с отрицательными последействиями) применяются в общественном образовании (клубы, студии, семинары, секты). В ближайшее десятилетие эти методы должны стать предметом тщательного научного психологического, психофизиологического и педагогического изучения. Только это позволит, оценив их положительные и отрицательные стороны, ввести их (понятно, в той мере, в какой это возможно, законно и целесообразно) в теорию и практику образования с целью развития способностей человека, включая личностное и духовнонравственное развитие его сознания.

Таким образом, на рубеже XX и XXI вв. намечается тенденция смещения психологического содержания образования от способов человеческой деятельности, направленных на преобразование внешнепредметного мира, в сторону способов деятельности, непосредственно ориентированных на целенаправленное преобразование сознания (психики) человека в соответствии с собственной природой его развития и потому выступающих в качестве психологических средств саморазвития индивида.

Вторая позиция, демонстрирующая ведущую роль психологии в наступающем веке, заключается в следующем. Проникновение в собственную природу психики как одной из форм природного бытия позволит, как я надеюсь, не только расширить понимание психики в качестве объекта исследования и практики, включив в него возможности проявления и развития эзотерических (экстрасенсорных, парапсихологических, прапсихологических и т.п.) форм психической реальности, но и произвести методологическую революцию в способах естественнонаучного познания в физике и других точных науках.

Дело в том, что, полагая психику как обшеприродную форму бытия, мы тем самым выходим на такие фундаментальные принципы и закономерности ее становления и развития, которые должны иметь универсальный характер и для других форм бытия, составляющих предмет исследования указанных точных наук. Иначе говоря, должна будет произойти своеобразная методологическая инверсия. Вместо переноса физикальных методов научного познания на изучение психики (и соответствующую редукцию психического к тем или иным формам бытия) должен будет произойти методологический перенос принципов изучения и формопорождения психической реальности на изучение других видов реальностей природного бытия, например, реальностей микромира и мегамира (физика), а также растительной и животной форм жизни (биология).

2. Ответ на этот вопрос зависит от тех методологических оснований, которые позволят ответить на вопрос: ноосфера - это форма психической реальности, возникающая во взаимодействии Человека и Планеты (Панов В.И., 1999) или же это метафора, введенная В.И. Вернадским и его последователями для фиксации иного уровня ответственности человечества за совместное развитие Человека и Планеты? Полагаю, что ответ на этот вопрос тесно связан с позициями, изложенными в ответе на предыдущий вопрос.

3. Будущее - за теми направлениями и научными школами, которые сумеют преодолеть физикальный ( "продуктный ") способ полагания психики в качестве объекта изучения и практики и позволят подойти к собственной природе психического как становящейся форме природного бытия (см.: Миракян А.И., 1996, 1999).

4. Вот на эти работы и будут ссылаться. Я имею в виду труды не только А.И. Миракяна, но, естественно, и других исследователей, преодолевающих методологические стереотипы изучения психики.

5. Психология, религия и искусство сблизятся, но никогда не заменят и не подменят друг друга.

6. Клятва Гиппократа нужна, потому что есть главный и исторически непреходящий принцип "Имея инструмент (тем более воздействия на психику человека), используй его, чтобы не навредить ни данному человеку, ни природе его психического развития ".

7. Репрессированные науки уже возрождаются и даже возродились, хотя и не под этими названиями. Но тем не менее журнал "Педология " уже есть.

8. Частично я уже говорил о проблеме исторического смысла психологического кризиса в ответе на первый вопрос. Еще раз остановлюсь несколько подробнее. Дело в том, что состояние кризиса для психологии - это ее естественное, перманентное состояние по причине совпадения психики как объекта и как средства изучения психических явлений. Это приводит к использованию в качестве исходных эмпирических и логических оснований для концептуализации психических явлений в качестве объекта теории и практики различных "продуктных " (результативных, феноменологических) проявлений психического. В свою очередь, это естественно приводит к формированию различных "картин психики " и, соответственно, к логическому неприятию других "концептуализаций " психики и, как результат, к перманентному состоянию кризиса ее эмпирических и концептуальных оснований. Выход тот, о котором было сказано вначале: в преодолении физикальных, продуктных оснований осмысления психики в качестве объекта и предмета изучения и практики.

В.С. Собкин

доктор психологических наук, членкорреспондент РАО, директор Центра социологии образования РАО

При ответе на предложенные вопросы важно определиться в том, с какой, собственно говоря, позиции мы пытаемся вести разговор. Понятно, что "круглый стол " не рассчитан на детальный науковедческий анализ; для этого более уместен жанр специальных статей и монографий. Сегодняшний же обмен мнениями сориентирован скорее на выражение личностносмысловой позиции каждого выступающего относительно своей собственной профессиональной деятельности. Большинство из участников "круглого стола " принадлежит к тому поколению, которое вошло в психологию в начале 70-х гг. Думаю, разговор интересен именно тем, что отражает взгляд определенного поколения.

Напомню, что 28 лет назад, точнее, 5 апреля 1972 г., подобный разговор состоялся на факультете психологии МГУ. Некоторые из присутствующих здесь принимали участие и в том разговоре. Для тех, кто не вспомнил или не знает о нем, сошлюсь на архивные записки А.Н. Леонтьева, поскольку сохранился план набросок его выступления "Психология 2000-го года " (см.: Леонтьев А.Н. Философия психологии: Из научного наследия. М.: Издво МГУ, 1994. С. 277278). Тогда, в 1972 г., Алексей Николаевич говорил о том, что 28 лет пройдут очень быстро, что всем нам будет по пятьдесят, что это пора нашей профессиональной зрелости. Позволю себе цитату: "Сделать психологию двухтысячного года - задача вашего поколения. И, может быть, вы помянете в 2000-м году и этот разговор!

В некотором смысле психология двухтысячного года и наше дело: через вас, может быть, и мы вносим свою долю... Как подойти к прогнозированию и проектированию будущего психологии? Думаю: от будущего человека, от общества - потому что человек зависит от общества! И еще: не по отдельным отраслям, а по некоторым проблемам. А почему так? Потому, что иначе они переплетутся в новой системе психологического знания ".

Именно в контексте того разговора позволю себе ответить на ряд из предложенных журналом вопросов.
Начну с главного: приняло ли наше поколение вызов, "сделало " ли психологию 2000-го г.? Если быть честными и достаточно самокритичными, то положительно ответить на этот вопрос мы вряд ли можем. В области теоретической психологии вклад нашего поколения несопоставим с вкладом А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурия, П.Я. Гальперина, Д.Б. Эльконина, С.Л. Рубинштейна, Б.Г. Ананьева и других. Могу смягчить, чтобы не задевать профессиональных амбиций: по крайней мере, пока еще не оформлен сколь либо внятно этот вклад по сравнению с нашими учителями. Да и в социально профессиональном плане зрелость еще не наступила - ответственность за сферу психологической науки (в понимании наших учителей) никто не берет; о создании собственных научных школ нам говорить тоже, думаю, пока рановато.

Хочу обратить внимание на название нашего "круглого стола ": "Психология XXI века: пророчества и прогнозы ". На "пророчества " никто из сидящих здесь просто неспособен, поскольку не обладает тем социальнопрофессиональным статусом и авторитетом, который давал бы право на пророчества. В этой связи позволю себе высказать ряд соображений. Они касаются социальной организации психологической науки, психологического сообщества.

На мой взгляд, это принципиально иная ситуация, чем та, которая была 30-40 лет назад, когда профессиональных психологов в СССР было приблизительно всего 500-700 человек. Заметьте, что все лидеры психологической науки были знакомы друг с другом лично, профессиональное общение осуществлялось на уровне личных контактов, а журнала "Вопросы психологии " вполне хватало, чтобы осуществлять оперативную профессиональную коммуникацию. Сегодня же людей, относящих себя к профессиональным психологам, по самым скромным подсчетам раз в 20-30 больше. Это принципиально иная ситуация научной организации и коммуникации. Здесь уже не может быть явных лидеров. Поэтому, отвечая на вопрос "За какими психологическими направлениями и научными школами будущее? ", мы должны отдавать себе отчет в том, что дифференциация профессиональной психологической деятельности неизбежна, что будет существовать множество психологических направлений, подчас не коммуницирующих друг с другом, со своими лидерами и авторитетами.

В этой связи стоит обратить внимание на следующие два момента.

Первый касается проблемы коммуникации внутри научного сообщества. Понятно, что реальная научная коммуникация будет все больше осуществляться в сети Интернет. Вместе с тем будет появляться все больше периодических изданий, удовлетворяющих интересы различных профессиональных групп. Эти моменты очевидны уже сегодня. Но, как мне представляется, мы недостаточно осознаем последствия складывающейся новой информационной среды для существования психологической науки, развития научных школ.

Позволю себе высказать один прогноз. На мой взгляд, в ближайшее время будет возрастать потребность в создании того, что в русской культурной традиции называлось "толстым журналом " - журналом типа "Современник", вокруг которого собираются идеологические единомышленники. Оформление научных школ, на мой взгляд, будет происходить не столько на институциональной основе (научные лаборатории, кафедры, центры, институты), а именно на основе подобных периодических изданий. Сегодня выходят отдельные разовые сборники подобного рода. Но мощность научного направления (школы), как мне представляется, в будущем будет определяться ритмом ее жизни в научном сообществе, постоянным поддержанием коммуникации.

Второй момент - это проблемы подготовки психологов и статуса научной деятельности. Когда мы обсуждаем будущее научных школ, мы не можем обойти вопрос об общем профессиональном уровне. Вопрос этот касается качества современного психологического образования. Экстенсивное развитие психологии (создание новых психологических кафедр, факультетов, курсов ускоренной подготовки) привело к тому, что в среднем уровень дипломированных специалистовпсихологов заметно снизился. Причем это касается не только дипломов о высшем образовании, но и кандидатских диссертаций по психологии. "Демократичность " нашей профессии, обеспечившая приток в нее специалистов из других областей, имеет как позитивные, так и негативные стороны. К негативным следует отнести снижение уровня фундаментального психологического образования, которое было выстроено в первую очередь на факультетах психологии московского и ленинградского университетов в 60-е гг. В этом смысле, когда мы говорим о сохранении научных школ, то должны отдавать себе отчет в том, что собственно научные школы опираются на классическое психологическое образование. Поэтому сохранение научных школ в существенной степени зависит не только от того, в какую научную лабораторию (с теми или иными научными традициями) придет молодой специалист, но и от базового уровня его профессиональной психологической подготовки.

Фундаментальность психологического образования зависит от трансляции теоретических представлений теперь уже от нашего поколения более молодому (вспомним А.Н. Леонтьева: "...наше дело: через вас... "). Но проблема в том, что подобная трансляция идет не линейно и не последовательно. Здесь важно иметь в виду общие особенности современной социокультурной ситуации, которые состоят в том, что в последние годы произошла "разблокировка " целого ряда пластов отечественной (в первую очередь) и зарубежной культуры, которые в течение длительного времени были по идеологическим соображениям табуированы. Своеобразие современной ситуации, на мой взгляд, и состоит в том, что наше более старшее поколение практически одновременно с нашими более молодыми коллегами знакомится с этими пластами культуры. Мы практически одновременно с ними осваиваем широкий круг тех философских, этических, психологических, педагогических работ, которые не были доступны. И в этом, как мне представляется, состоит своеобразие современной профессиональной коммуникации между поколениями. Поэтому особое значение имеет то, насколько успешно представители той или иной психологической школы смогут "вписать " теоретические основания своей школы в новый контекст философских и психологических идей, выявить те "новые " основания и взаимосвязи, которые неявно присутствовали в психологических направлениях, называемых сегодня школами. Замечу, что необходимость подобной работы вписывания в новый контекст, например, явно обозначилась в конце 70-х гг., когда активно обсуждалась взаимосвязь культурноисторического подхода Л.С. Выготского с работами М.М. Бахтина. Таким образом, как это ни парадоксально, будущее научных школ во многом зависит от исследований в области истории психологии, которые обеспечивают фундаментальность психологического образования.

Существование научных школ зависит от профессиональной научной этики, от той "планки ", которая определяет профессиональную культуру. Мы как-то незаметно уже приучили себя к тому, что "осетрина бывает второй свежести ". Оценивать работы по "гамбургскому счету " даже как-то и неприлично. Неприлично, поскольку все мы понимаем, что при нашей оплате научного труда проводить исследования на современном уровне просто нельзя. Сегодня научный сотрудник "бегает " по пятишести местам работы, чтобы хоть что-то заработать. Так что прогноз относительно будущего научных школ весьма неутешителен: при сегодняшнем социальном статусе научной деятельности перспектив у них просто нет, ибо количество психологов автоматически не перейдет в качество.

Еще один вопрос, которого я бы хотел коснуться, это: станет ли XXI век веком психологии? Честно говоря, на первый взгляд, это какое-то старое клише эпохи 60-х гг.; попытка определения "века " через ту или иную профессию: физики - лирики. В этой связи на память приходит высказывание Г.А. Товстоногова о том, что "XXI век - это век атома и режиссуры " (Товстоногов Г.А. О профессии режиссера. 1966). Я бы не стал, поддерживая честь профессионального мундира, утверждать, что будущий век будет "веком психологии ". Почему, например, не педагогики? И все же сам этот вопрос позволяет обозначить другую грань, но уже не организационную, а содержательную, все того же вопроса: "За какими направлениями и научными школами будущее? ". Думаю, что за теми, которые чувствуют и улавливают "правду жизни "; другими словами, - за теми, которые ориентированы на понимание социокультурного и исторического контекстов. И в данном случае мне кажется не случайным замечание Г.А. Товстоногова о будущем веке как веке режиссуры. На мой взгляд, он в неявном виде обозначил очень важную вещь: возрастание социокультурной неопределенности как характерной тенденции развития общества XXI в. Здесь уместно вернуться к упомянутым уже мною тезисам А.Н. Леонтьева: прогнозировать будущее психологии от будущего человека, от общества.

И в этой связи психологические направления, сориентированные на сценирование жизни, реконструкцию и проектирование различных социальных и жизненных сценариев, на мой взгляд, оказываются наиболее перспективными. Отношение "человек - социальная среда", рассматриваемое именно в логике сценарных отношений, мне представляется важным. Более того, можно, в частности, показать, что в работах Л.С. Выготского содержится представление о "социальной сценарности ". Например, при разворачивании им проблематики смысловых единиц сознания, социальной ситуации развития и других понятий. В этом контексте думаю, что будущее собственно экспериментальных исследований в психологии будет во многом связано с той культурой экспериментальной работы, которая характерна для школы К. Левина. Именно этот тип экспериментальных исследований можно обозначить как сценарный эксперимент, предполагающий определенную режиссуру.

Прогнозы - дело неблагодарное.
В отличие от гаданий прогноз, даже вероятностный, должен основываться на какой-то информации о будущем. В науке связи, которые неявно присутствовали в психологических направлениях, называемых сегодня школами. Замечу, что необходимость подобной работы вписывания в новый контекст, например, явно обозначилась в конце 70-х гг., когда активно обсуждалась взаимосвязь культурноисторического подхода Л.С. Выготского с работами М.М. Бахтина. Таким образом, как это ни парадоксально, будущее научных школ во многом зависит от исследований в области истории психологии, которые обеспечивают фундаментальность психологического образования.

Существование научных школ зависит от профессиональной научной этики, от той "планки", которая определяет профессиональную культуру. Мы как-то незаметно уже приучили себя к тому, что "осетрина бывает второй свежести". Оценивать работы по "гамбургскому счету" даже как-то и неприлично. Неприлично, поскольку все мы понимаем, что при нашей оплате научного труда проводить исследования на современном уровне просто нельзя. Сегодня научный сотрудник "бегает " по пятишести местам работы, чтобы хоть что-то заработать. Так что прогноз относительно будущего научных школ весьма неутешителен: при сегодняшнем социальном статусе научной деятельности перспектив у них просто нет, ибо количество психологов автоматически не перейдет в качество.

Еще один вопрос, которого я бы хотел коснуться, это: станет ли XXI век веком психологии? Честно говоря, на первый взгляд, это какоето старое клише эпохи 60-х гг.; попытка определения "века " через ту или иную профессию: физики - лирики. В этой связи на память приходит высказывание Г.А. Товстоногова о том, что "XXI век - это век атома и режиссуры " (Товстоногов Г.А. О профессии режиссера. 1966). Я бы не стал, поддерживая честь профессионального мундира, утверждать, что будущий век будет "веком психологии". Почему, например, не педагогики? И все же сам этот вопрос позволяет обозначить другую грань, но уже не организационную, а содержательную, все того же вопроса: "За какими направлениями и научными школами будущее?". Думаю, что за теми, которые чувствуют и улавливают "правду жизни "; другими словами, - за теми, которые ориентированы на понимание социокультурного и исторического контекстов. И в данном случае мне кажется не случайным замечание Г.А. Товстоногова о будущем веке как веке режиссуры. На мой взгляд, он в неявном виде обозначил очень важную вещь: возрастание социокультурной неопределенности как характерной тенденции развития общества XXI в. Здесь уместно вернуться к упомянутым уже мною тезисам А.Н. Леонтьева: прогнозировать будущее психологии от будущего человека, от общества.

И в этой связи психологические направления, сориентированные на сценирование жизни, реконструкцию и проектирование различных социальных и жизненных сценариев, на мой взгляд, оказываются наиболее перспективными. Отношение "человек - социальная среда ", рассматриваемое именно в логике сценарных отношений, мне представляется важным. Более того, можно, в частности, показать, что в работах Л.С. Выготского содержится представление о "социальной сценарности ". Например, при разворачивании им проблематики смысловых единиц сознания, социальной ситуации развития и других понятий. В этом контексте думаю, что будущее собственно экспериментальных исследований в психологии будет во многом связано с той культурой экспериментальной работы, которая характерна для школы К. Левина. Именно этот тип экспериментальных исследований можно обозначить как сценарный эксперимент, предполагающий определенную режиссуру.

И, наконец, А.Н. Леонтьев, определяя свой подход при прогнозировании развития психологии, отмечал, что прогноз надо строить, обсуждая скорее не отрасли, а проблемы. Зоны проблем он обозначил: "человек - техника ", "образование и воспитание ", "человек - общество ". В принципе с этим можно согласиться и сегодня. Я бы добавил еще к ним "человек - информационная среда ". Но это лишь общие зоны. Если же действительно углубляться и прогнозировать ситуацию общественных трансформаций, то здесь, мне кажется, крайне важной оказывается проблематика ценностей (и их отсутствия): человеческого поведения в ситуации ценностнонормативной неопределенности.

В.А. Иванников

доктор психологических наук, членкорреспондент РАО, профессор факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, проректор Университета РАО

Прогнозы - дело неблагодарное. В отличие от гаданий прогноз, даже вероятностный, должен основываться на какой-то информации о будущем. В науке сегодняшнего дня информации о будущих открытиях или тематике исследований в явном виде, т.е. понятной хотя бы единицам, нет. Наши прогнозы на 1520 лет в какой-то степени удачны лишь потому, что в эти годы будут еще жить ученые, стремящиеся реализовать свои сегодняшние идеи и интересы. Так что это скорее планы, чем прогнозы. Конечно, можно предсказывать более-менее успешно, что уйдет из науки: это темы и направления, бесперспективность которых можно вычислить почти при любом варианте развития общества. Но даже планы отдельных ученых могут меняться весьма непредсказуемо. Если бы кто-то сказал мне в конце 60-х гг., что я буду заниматься проблемами воли, потребностей и мотивации, я бы вряд ли в это поверил.

Сейчас психология находится в явно кризисном состоянии. Старые понятия не работают. Они часто не могут адекватно описать и объяснить новые явления и факты.

Из множества подходов и теорий объяснительную силу пока еще сохраняет только подход, заложенный в работах Л.С. Выготского. Но наука не может развиваться на одной идее, нужны новые подходы, а какие - неясно. Ясно одно: подходы будут рождаться из задач практики. Сейчас практическая работа идет фактически без теоретических оснований. Теория в лучшем случае "пришивается " к эмпирически найденным технологиям помощи людям. Новые задачи психологии, поставленные практикой, заставят уходить от теоретических конструктов классической психологии, искать объяснения психическим реальностям, открытым практикой. Только не стоит обольщаться радужными перспективами практики, например, школьной. Нельзя забывать о прошедшем буме психологии труда и инженерной психологии. когда-то И. Ньютон поставил задачу открытия законов "микрокосма ", т.е. сферы сознания. В те времена задача оказалась нерешаемой. Тенденции современной практики и отчасти теорий сегодня поворачивают внимание исследователей к сфере сознания человека, к его внутреннему миру, его переживаниям, сомнениям, стремлениям. А.Н. Леонтьев любил повторять, что у любой теории есть два пути: либо быть сданной в архив в неизменном виде, либо служить основой для построения другой, более адекватной теории. Появится ли такая теория в ближайшие 20 лет, предсказать нельзя, планировать ее создание - тем более. Что будет в середине XXI в. и в его второй половине, остается только гадать.

В.И. Слободчиков

доктор психологических наук, членкорреспондент РАО, директор Института педагогических инноваций РАО

При чтении вопросов, поставленных редакцией, происходит странная сшибка двух установок: технологической (читать сверху вниз) и смысловой (отвечать на вопросы в обратном порядке - с восьмого к первому). Я думаю, что подобная "сшибка ", она же кризис, происходит сегодня и внутри общего корпуса психологических знаний. Уже очевидно, что наряду с классической естественнонаучной парадигмой в психологии интенсивно формируется антропологическая парадигма; они порождают соответственно два разных типа знания: объектного - знания о том или ином психическом феномене и субъектного - знания человеком своей собственной субъективности (самости).

Вряд ли стоит ожидать, что вторая парадигма будет оттеснять или сменит первую, скорее, обе они будут противоречиво сосуществовать в наличном социокультурном пространстве. Однако это не главный симптом кризиса классической психологии; главный, как ни странно, связан с ее очевидными успехами в прикладных областях общественной практики. Важнейшим источником нового психологического знания и новых средств психологической работы "с клиентом " сегодня оказывается не выстроенное по строгим канонам науки исследование (теоретическое, экспериментальное), культура которого постепенно сходит на нет, а прежде всего сам опыт практической психологической работы. Резко изменились критерии достоверности знания: вместо объективности, общезначимости, верифицируемости - реалистичность, успешность, реализуемость. Дух постмодернизма все более охватывает классическую психологию - беспредельный плюрализм в исходных основаниях, базовых принципах, нормах рациональности; главное, чтобы психологическое знание максимально отвечало выше обозначенным прагматическим критериям.

Сказанное - это частичный ответ и на второй вопрос - о пророчестве В.И. Вернадского. Я бы сказал, оно сбывается в своей самой неприглядной форме: как психопрограммирование и духовное кодирование личности. Прагматическое психологическое знание, изначально полученное в недрах собственно научной психологии как строгое знание о психических явлениях, оказалось замечательным средством (инструментом, орудием, технологией) сценирования кемлибо чужой жизни в собственных целях (реклама, пиаровские технологии, выборные рейтинги и т.п.). На этом поприще у психологии головокружительные перспективы, и вполне возможно, что XXI век поименует сам себя психологическим веком.

С этой точки зрения именно за "психологическими направлениями и научными школами" я будущего не вижу. Два наиболее мощных отечественных направления - культурноисторический и деятельностный подходы - уже истаивают как направления и школы; переставая быть Учениями, они все более превращаются в инструментарий практических действ с невыявленными или сознательно спутанными ценностносмысловыми основаниями.

Если Бог позволит, конечно же, произойдет сближение психологии, искусства и религии; уже сейчас - пока осторожно - оно происходит. Как ни парадоксально, но именно религиозная, прежде всего христианская точка зрения на человека может сильно помочь, а во многом и обезопасить научную психологию от быстротечного превращения ее в практическую магию, в собственно парапсихологию. Самое главное, что следует помнить: христианское учение о человеке - это целостный взгляд на всего человека, во всей его тотальности, это одновременное видение человека в его происхождении, сущности, бытии и назначении. Относительно такого осмысления все другие точки зрения на человека (этическая, научная, эстетическая, прагматическая и др.) имеют частичный, а потому неистинный характер. Только в этом случае будут осмыслены и обеспечены как этика психологии, так и клятва Гиппократа.

В.Ф. Петренко

доктор психологических наук, членкорреспондент РАН, профессор факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова

Новый век уже стучится в наши двери. Будущее неотвратимо, как паровой каток, надвигается на настоящее. Станет ли XXI век веком психологии? Ответ на этот вопрос требует некоего футорологического прогноза: а каким, собственно, будет этот XXI век для человека? что изменится в его бытии? как изменится сам человек?

Согласно концепции О. Тоффлера, мир движется к постиндустриальному обществу, где на смену энерго и материалоемким производствам приходит производство идей и информации. Уже сейчас в наиболее экономически развитых странах большая часть людей занята, если пользоваться классификацией трудовой деятельности, предложенной Е.А. Климовым, не в сфере "человек - объект " (сырьедобывающая, тяжелая и легкая промышленность), а в сфере "человек - знак " (от финансовобанковской сферы и юриспруденции до производства компьютерных программ) и "человек - образ " (от художника, дизайнера, видеооператора, имиджмейкера до актера и режиссера). Уже сейчас в США более 60 % трудоспособного населения занято в сфере информатики (для сравнения: в сельском хозяйстве - только 3 % и около 13 % - в промышленности). В будущем эта тенденция только усилится и основным производителем станет работник за монитором своего собственного компьютера (кстати, снимется и проблема собственника на средства производства), сидящий в своем собственном жилье (уменьшится и нагрузка на транспорт) и одновременно через "мировую паутину " имеющий доступ к любым информационным ресурсам и возможность установления контактов с любым жителем Земли. Б. Гейтс в книге "Дорога в будущее " пишет: "Достижения технологии обязательно отразятся и на архитектуре. В стенах домов начнут встраивать управляемые компьютерами дисплеи всевозможных размеров. О проводке, соединяющей различные компоненты, позаботятся еще при строительстве домов... Когда информационные устройства подключат к единой магистрали, отпадет надобность во многих предметах: справочниках, стереоприемниках, компактдисках, факсаппаратах, шкафчиках для папок и различных записей. Многие вещи, загромождающие сейчас комнаты, перейдут в иное состояние - в форму цифровой электронной информации, которая будет извлекаться только при необходимости. Даже старые фотографии мы сможем хранить в цифровом виде и вызывать на экран, вместо того чтобы вставлять в рамочки и развешивать по комнатам ".

Расширятся не только пространственные, но и временные рамки человеческого бытия. Фаустовское стремление остановить мгновение, реализованное в XX в. в форме фотографии и кино, получит дальнейшую реализацию в виде непрерывно пополняющегося всемирного архива, где любой человек будет иметь возможность не только быть свидетелем событий, происходящих в любой точке земного шара, но и обратиться к прошлому, вновь пережить исторические события или просмотреть любимые кинофильмы и спектакли (с уже ушедшими из жизни актерами), очутиться в "местах силы ", местах, связанных с приятными воспоминаниями, а обладая личным архивом, воспроизвести облик любимых людей и прокрутить значимые события из своей жизни.

Такая виртуализация бытия может привести к аутизации человечества. Ведь даже на смену привычным социальным группам, изучаемым социальной психологией, придут виртуальные сообщества и коллективы "по интересам ", объединенные с помощью электронной "паутины ". На смену социальной или этнической общности людей, обеспечивающей ценность многообразия, придет общность по менталитету, увеличивающая интеллектуальное и культурное многообразие человечества. В качестве антитезы "шизоидизации " человечества, связанной с отрывом сознания от чувственной ткани, усилится роль досуга - спорта, путешествий, игры. Уже сегодня можно увидеть не только тысячные толпы молодежи, увлеченно играющей в миры Дж.Р. Толкиена, но и их более старших собратьев, разыгрывающих Бородинское сражение или битву при Аустерлице. В будущем, возможно, появится профессия, интегрирующая роли режиссера, психолога и историка. Имитационная игра, возможно, станет не только реализаций творческого досуга, но и формой исторического познания, постижения менталитета людей прошедших эпох, исторических персонажей, расширив рамки временного бытия человека. Человечество уже прожило огромную историю, накопив в "запасниках культуры " миллионы прожитых судеб, огромное количество живых и мертвых языков, религиозных и мифологических представлений, исторических документов, фольклорных и художественных произведений, являющихся формой консервации культурноисторической ментальности, человеческих страстей, уникального этнического миросознания. Освоение и рефлексия этих безбрежных культурных пластов истории началось (по эволюционным меркам) сравнительно недавно, и человечеству (и, в частности, психологической науке) еще предстоит проделать ту работу, о которой, правда, в иной форме, пророчески писал Н.Ф. Федоров, как о "воскрешении предков своими потомками ".

Электронный доступ к великим мировым шедеврам, будь то музыка или живопись, и возможность их воспроизводства и тиражирования (приватизация человеческой культуры) увеличат роль искусства в жизни человека, значимость всего уникального и введут в массовую культуру великие духовные ценности, оставляя в то же время свободу в выборе (что, в свою очередь, увеличит культурную дифференциацию населения). Роль психологии искусства в ее развивающей и терапевтической функции безмерно возрастет, появятся новые формы синтеза искусств, а новые компьютерные технологии обеспечат возможность творческого выражения личности.

XXI век, безусловно, будет веком биологии и медицины. Развитие экологического сознания и поиск новых форм гармонии с живой природой будут важнейшими составляющими психологической науки. Возрастет и роль зоопсихологии. Тот геноцид, который осуществляет человечество по отношению к нашим "меньшим братьям ", будет, по крайней мере, смягчен, - и не только по этическим причинам. Потреблять в пищу столь высокоорганизованные, сложные биологические системы, обладающие к тому же способностью чувствовать и испытывать эмоции, по меньшей мере, не рационально (так как для пищевого потребления можно использовать однородные, не имеющие онтогенеза биомассы - продукты современных биотехнологий). Д.И. Менделеев писал по поводу нерационального использования нефти, что "топить можно и ассигнациями "; так и ценность живых организмов для человеческой цивилизации не в их плоти, а в их способности чувствовать и строить пусть простейшие, но картины мира. Я скептически отношусь к перспективам развития искусственного интеллекта как потенциального конкурента естественному, понимая его всего лишь как сложный инструментарий. Рано или поздно развитие искусственного интеллекта окажется ограниченным невозможностью (не известно, принципиальной ли) моделировать простейшее ощущение или эмоцию в их феноменологической, а не операционально-исполнительской форме. (Роль ощущения в генезисе психики прекрасно показана А.Н. Леонтьевым.) Интеграция же человекомашинного интеллекта будет существенно дополнена, а возможно, ей будут предшествовать формы биотехнических интеллектуальных систем, где фрагменты клонированных органов животных как носителей чувственности будут включены в единый контур биокомпьютерных систем обработки информации и управления.

В связи с увеличившейся продолжительностью жизни возрастет значимость геронтопсихологии, а повсеместное введение индивидуального генетического паспорта увеличит осознанность выбора брачного партнера - сородителя будущего потомства. Уже сегодня предприимчивая топмодель Наоми Кемпбел предлагает бездетным брачным парам собственные яйцеклетки для воспроизведения красивого потомства. Но кто сказал, что яйцеклетка известной топмодели более ценна, чем сперматозоиды нобелевских лауреатов, или что генотип таланта, отягощенный врожденной предрасположенностью к шизофрении, ценнее генотипа здорового "середняка ", потенциально способного породить гения или просто гармоничного человека? В любом случае успехи медицины и генетики, порождающие новые проблемы биоэтики, затронут и интересы психологической науки, и нового варианта евгеники, включающего реконструкцию личностногенетических профилей человека.

Произвольность и возросшая осознанность человека в выборе своего жизненного пути, социального окружения, информационных и ментальных пространств, структурирующих его бытие, не только позволят ему эмансипироваться от Природы, перейдя, как писал Ф. Энгельс, из царства необходимости в царство свободы, но и сделают его относительно независимым и от социума, открыв дорогу к свободе Духа. Многообразие различных психологических школ, на мой взгляд, есть не порождение, как полагают многие теоретики науки, ее перманентного кризиса, а отражение плюрализма в понимании того, что есть человек и его личность. Каждая из школ предлагает свою, пусть и фрагментарную, модель личности, имплицитно несущую выраженный ценностный, аксиологический компонент. В будущем это многообразие только возрастет, предлагая человечеству различные модели духовного развития. Из описательной науки XX в. психология превратится в конструктивистскую науку, обладающую широким набором психотехник, расширяющих сознание (в том числе и в его измененных формах). Психология, находясь на острие эволюционного прогресса, займется построением возможных идеальных моделей бытия; будет включать в себя как старые (в частности, взятые из религиозных практик), так и новейшие индивидуальные и групповые тренинги и психотехники работы человека со своим внутренним миром, начиная с техник психической гигиены и кончая техниками духовного роста. В этом плане, на мой взгляд, возможно и даже необходимо сближение психологии и религии, но, в первую очередь, не в традиционно национальноархаичных, ритуализированных формах последней, а в индивидуальномистической форме откровения, контакта с трансцендентальным (что не мешает уважительному использованию религиозных практик как формы духовной настройки, включающему, тем не менее, понимание их культурноисторической обусловленности). Отношение науки и религии, на мой взгляд, будет подобно отношению научного и поэтического видения мира, где поэтический образ Восходящего солнца не противоречит гелиоцентрической модели Н. Коперника, а порождает многомерность человеческого мировосприятия и пристрастную центрированность, выражающуюся в трактовке человека как "меры всех вещей ".

С.Н. Ениколопов

кандидат психологических наук, зав. отделом клинической психологии Научного центра психического здоровья РАМН

1. Один известный ученый сказал о том, что XXI век, если он будет, то будет веком социальных наук. В широком спектре этих наук, безусловно, будет и психология. При этом влияние психологии будет проявляться как в традиционной форме, так и за счет интегрирования психологических знаний представителями других наук. Культурная и социальная антропология, этнология, социология (особенно такие ее направления, как социология знания, этнометодология), психосоматическая медицина уже сейчас очень психологизированы. Привычные для многих наших ученых классификаторы Министерства труда и ВАКа не соответствуют современному состоянию науки.

3. В споре, является ли современная психология допарадигмальной или мультипарадигмальной наукой, я считаю, что она мультипарадигмальна и будет оставаться такой. Поэтому очень трудно предположить, что какаято школа или направление вырвется вперед и сможет монополизировать развитие психологической мысли надолго. Хотя не исключаю, что на какоето время то или иное направление, школа или подход может стать очень модным.

4. В XXI в. будут продолжать ссылаться на работы Л.С. Выготского, А.Р. Лурия, Е.Н. Соколова, возможно, И.П. Павлова, К. Левина и У. Джемса.

К сожалению, список отечественных авторов чрезвычайно краток и, повидимому, в ближайшее время не увеличится. Во многом виноваты и мы сами, резко изменив приоритеты и снизив интерес к академическим, фундаментальным проблемам психологии. Нельзя забывать, что без постоянного взаимодействия и взаимовлияния фундаментальная и прикладная психология могут быстро выродиться в замкнутые группировки сектантского типа. Кроме того, большинство наших психологов не очень стремятся влиться в мировую науку, надеясь на то, что западные ученые сами обратят на нас свое внимание, так как мы - прямые наследники перечисленных выше классиков.
Вдобавок многие из нас не умеют и не стремятся кратко и понятно излагать свои идеи и результаты. Мы заражены болезнью "чрезмерных публикаций ". Один из рецептов лечения этой болезни был предложен много лет назад в США и заключался в том, что первой получаемой должностью становится должность профессора. Каждая книга, опубликованная после этого, автоматически приводит к понижению в должности. В такой ситуации публиковались бы лишь те работы, авторы которых были бы уверены в том, что должны сообщить нечто чрезвычайно важное.

5. Я думаю, что психология, религия и искусство будут существовать, взаимно влияя друг на друга, как и в настоящее время, но не дай нам бог дожить до того времени, когда они сблизятся.

6. Несмотря на то, что развитие психологии, прежде всего ее прикладных отраслей, требует все большего правового и этического регулирования, психологи, особенно отечественные, не будут, да и не смогут давать клятву Гиппократа. Подобные вещи могут происходить только при наличии профессионального сообщества и профессионального самосознания, а отсутствие и того и другого в нашей отечественной психологии не требует доказательств.

7. Идеи не были репрессированы. К сожалению, было репрессировано много достойных людей и сломано много судеб, что сказалось и на развитии науки.

8. Кризис - это нормальное состояние развивающейся науки. (?!)

И.С. Якиманская

доктор психологических наук, профессор, зав. отделом Института педагогических инноваций РАО

Размышляя о судьбе психологии в новом тысячелетии, выделю два аспекта рассмотрения: 1) психология как важная культурная составляющая развивающегося цивилизованного общества и 2) как наука, имеющая свое место в ряду других наук.

Я не сомневаюсь в том, что грядущий век станет веком психологии. На чем основано это утверждение? XX век был веком больших потрясений, поиском путей развития нашего общества, а главное - иллюстрацией того, какое огромное значение имеет психическое воздействие на массовое сознание. Психология толпы как выражение единства, сплоченности, однонаправленности мысли и действия, как проявление конформизма признавалась высшей культурной ценностью. Именно такая психология культивировалась в нашем обществе XX в., она соответствовала его идеологии, помогала формировать коллективное сознание и, надо отдать должное, много сделала для достижения поставленных целей. Коллективизм советских людей умело противопоставлялся буржуазному индивидуализму как проявлению личной свободы и независимости.

Официальная психология, выполняя социальный заказ, создавала теоретическую базу господствующей идеологии. Научными (и единственно правильными!) признавались идеи о том, что коллектив формирует личность, общество всецело обеспечивает всесторонне и гармонически развитую личность, а специально организованные социальные (педагогические) воздействия интериоризируются и присваиваются каждым человеком в обязательном порядке. Такой подход к пониманию природы психического давал возможность обществу, с одной стороны, решать тоталитарные задачи, а с другой - формировать послушных исполнителей коллективной воли, неукоснительно ей подчиняющихся. Резкая смена вектора развития нашего общества, наступившая около десяти лет назад, с очевидностью показала, что никакие изменения в сфере экономики, политики, культуры образования не реализуемы, пока не изменится психология людей.

Вступив на путь реформ, наше общество чисто психологически оказалось не готовым к их осуществлению. Это проявилось, во-первых, в неумении лидеров влиять на обыденное сознание людей и, во-вторых, в неготовности самих людей к столь радикальным переменам в их жизни.

На мой взгляд, психология как культурная составляющая общественного развития XXI в. - это прежде всего психология, отстаивающая ценности и приоритеты личности как индивидуальности.

Становление индивидуальности в нашем обществе связано прежде всего с признанием самобытности и самоценности каждого человека, уважением личности, соблюдением ее прав и обязанностей, предоставлением выбора в принятии решений, ответственности за их последствия. Каждый человек должен с малых лет научиться самостоятельности, предприимчивости, ответственности перед избранным делом и людьми. Нам нужна этика и психология социальной жизни, основывающаяся на лучших традициях нашего народа, особенностях его национального характера: эмоциональной отзывчивости, терпеливости, трудолюбии, порядочности, честности и чести, достоинстве и т.п. Индивидуальность и индивидуализм - разные понятия (хотелось бы особо это подчеркнуть). В России индивидуальность - это проявление яркой, самобытной, творчески активной личности, интересы которой тесно связаны с судьбой отечества. В таком понимании индивидуальность у нас закреплена специальным термином "интеллигентность ". Интеллигент - понятие чисто русское, малоизученное в психологии, трактуемое в мире как "загадочная русская душа ".

Психология нового столетия - это, на мой взгляд, изучение, выявление, становление в человеке именно интеллигентности как особого отношения к миру людей и вещей, как состояния духа, особых душевных качеств. Судьба интеллигенции у нас хорошо известна. Но кроме социальных корней, она имеет и психологические предпосылки, которые, к сожалению, мало раскрыты и изучены. Кстати, индивидуализм не есть проявление индивидуальности. На Руси идеи соборности (сплоченности, единства духа) традиционно сильны. Именно на их основе выявлялись яркие индивидуальности как выразители, носители общенациональных интересов, последовательно и стойко реализующие их в своих действиях, социальном поведении. Мне кажется, что психология нового тысячелетия будет активно способствовать социальному прогрессу, если она сумеет возродить в общественном сознании базовые ценности интеллигентности, а образование сумеет их воспитать в каждом ребенке. Это задача далеко не простая по исполнению, а главное, на мой взгляд, - она требует выявления критериальной базы для раскрытия понятия "интеллигентность". Совершенно очевидно, что это не синоним "образованности ", а тем более "обученности"; наверное, это ближе к понятию культуры, но ассоциировать "интеллигентность " с общепринятым значением "культурный человек", наверное, тоже нельзя. К тому же есть два близких по значению термина: "культурный" и "цивилизованный" человек. Их содержательное наполнение тоже важно для определения критериев того, что такое интеллигентность.

Мне думается, что отечественная психология XXI в. должна заниматься серьезным изучением национальных особенностей и приоритетов, свойственных нашему народу, его истории, традициям; вместо этого зачастую имеет место некритический перенос на нашу почву различных психологических теорий как западных, так и восточных школ с их специфическими технологиями воздействия на массовое сознание людей (особенно детей). Психотерапевтическое влияние различных школ и направлений, захлестнувшее нашу страну не без участия профессиональных психологов, оказывает большое влияние на подрастающее поколение, причем влияние, последствия которого далеко не однозначны. Теперь несколько соображений о развитии академической психологии как теоретического знания. Ее судьба в уходящем столетии была сложной, неоднозначной, достаточно драматичной, как и науки в целом в нашей стране. В начале века она оформилась в самостоятельную научную дисциплину, затем была жестко идеологизирована, развивалась в строго заданном направлении - теории культурноисторического (деятельностного) развития человека. Все остальные направления относились к не научным, не отвечающим основной идеологии, господствующей в обществе, а их носители - к разряду "космополитов ", "эмпириков " и т.п. Я думаю, что настало время спокойно и обстоятельно, а главное, объективно проанализировать основные этапы развития отечественной психологии XX в., особенно его конца.
Дело в том, что последнее десятилетие для научной психологии было переломным этапом в ее развитии. Это проявилось, с одной стороны, в переоценке ценностей, что сделано, на мой взгляд, достаточно тенденциозно и поверхностно, а с другой - в некритическом заимствовании психологических теорий западной (в основном) культуры (психоанализ, гуманистическая психология, тестология и т.п.). Последнее десятилетие XX в. ознаменовалось интересом к человеку как индивидуальности в ее комплексном изучении, обоснованием ее права быть "субъектом" собственной жизни (этот тезис развивался в отечественной психологии с конца 20-х гг. С.Л. Рубинштейном, его учениками и последователями, особенно А.В. Брушлинским, К.А. Славской и другими). В последние годы изучение человека как индивидуальности ведется на основе антропологического принципа (В.П. Зинченко, В.И. Слободчиков, Б.С. Братусь и другие). Однако теоретические основы, разработанные этими авторами, к сожалению, пока не затрагивают соображений о путях, условиях, норме психического развития человека, представленных в курсах возрастной, педагогической, социальной психологии, т.е. тех, которые разрабатывают "технологию " образования современного человека. И в этом отношении предстоит огромная созидательная работа.

На рубеже веков можно отметить еще одну особенность развития психологии как науки - это ее дробление, с одной стороны, и интеграция знаний о человеке с привлечением многих наук (медицины, педагогики, инженерии и т.п.) - с другой. К этому, наверное, не может быть однозначного отношения. Настораживает и тот факт, что психологизация общества (возрастание интереса к психологическому знанию) привела к разработке теории психологии на разнородной научной основе, с привлечением большого числа специалистов. Развитие психологии ознаменовалось появлением многих смежных отраслей научного знания: психолингвистика, нейропсихология, психобиоэнергетика, нейролингвистическое программирование и многое другое. В силу этого предмет психологии как особой научной дисциплины стал еще более неопределенным; оказался перегруженным и "размытым" ее понятийный аппарат; границы, специфика психологического знания в значительной мере утрачены.

Рост популярности психологии как науки привел к тому, что вузы стали готовить сотни практикующих специалистов-психологов, не имеющих солидного базового образования. Появилось большое количество изданий, где даже любой практикующий врач мог давать психологические советы по разным проблемам, требующим серьезных знаний по психологии.

Поэтому, на мой взгляд, повышение уровня профессиональной компетенции и ответственности за использование научного знания - одна из важнейших задач психологии XXI в. Нельзя допускать безответственного манипулирования психикой людей, особенно детей. Этому, к сожалению, способствуют многочисленные тренинги, которые проводятся по технологиям и методикам, не прошедшим строгую проверку профессионального сообщества. К этому я отношу и тестирование, которое широко распространено сейчас в разных областях социальной жизни: медицине, образовании, армии, управлении кадрами и др. Необходимо более требовательное отношение как к психологическому содержанию, так и к процедуре тестирования, а также к профессиональному уровню тех, кто это тестирование осуществляет.

К началу XXI в. отечественная психология вышла за пределы академической науки, стала практикоориентированной. И это, несомненно, большое завоевание ученых. Однако оно чревато непредсказуемыми последствиями. Дело в том, что с психологическим знанием сейчас работают многие специалисты, которые не имеют для этого достаточной профессиональной базы. И есть немалые опасения насчет того, не повторится ли в XXI в. ситуация, которую уже переживала психология в лице педологии и психотехники.

Несомненно, что психология в новом столетии будет комплексной наукой о человеке. Но комплексность не означает конгломерат различных сведений о человеке - пусть самых современных, которые привнесены из разных областей бурно развивающихся наук, связанных с человековедением.

А.Г. Шмелев

доктор психологических наук, профессор факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова

1. Маловероятно, что XXI век станет веком психологии: слишком трусливые люди идут в академическую психологию (не говорю, что глупые), они ищут там убежище от тех грозных социальных явлений, которые их пугают, они пытаются укрыться в "башне из слоновой кости" от массовых психозов, от культа насилия, разврата, наркомании, от всех подлостей общественной жизни, которые психологи предпочитают даже не изучать, а не то что бороться с ними. Сенсационные (и очень спорные) достижения генной инженерии в конце XX в. (клонирование, репликация и модификация отдельных компонентов генетического кода) позволяют прогнозировать, что психология станет царицей наук грядущего века (а он начнется в 2001 г.), только если ей удастся представить мировому сообществу веские аргументы:
во-первых, против искусственного вмешательства в процесс естественной эволюции человеческого генотипа,
во-вторых, в связи с развитием информационных технологий - против создания конкурирующих с человеком автономных систем искусственного интеллекта,
в-третьих, в связи с тотальностью транснациональных информационных концернов - против засилья манипуляторских СМИ,
в-четвертых, против наркобизнеса, который успешно самовоспроизводится с помощью сексуальнопсихического порабощения молодежи (посмотрите, как "впариваются " подросткам наркотики на наших дискотеках), и пр.
Если психология таких аргументов не представит, ее место останется рядом с поваренными книгами и сборниками "женских советов " о том, как похудеть, выводить угри на лице и предотвращать беременность (а такая тенденция отчетливо просматривается уже сейчас).

2. Пророчество В.И. Вернадского о вступлении человечества в психозойскую эру пока не сбылось.
Во-первых, мы видим, что СМИ с их чудовищным потенциалом воздействия и манипуляции массовой психикой фактически используют определенные психотехнологии, но делают они это без особого участия психологии как науки и более того - вопреки этическим нормам психологии, призванной (хотя бы декларативно!) возвышать личность, а не низводить человека до уровня рефлекторноинстинктивного реагирования на провокационную информацию. Если психология сможет привнести в государственную политику в отношении СМИ элементы ответственности и нравственности (а ведь нельзя передавать телевещание, например, на откуп рыночным механизмам), то тогда мы в большей степени приблизимся к осуществлению пророчества В.И. Вернадского.
Во-вторых, обращает на себя внимание бурное развитие всевозможных психологически ориентированных систем (включая диалоговые тестовые и консультативные системы) в Интернете. Интернет - это фактическая модель сетевого планетарного мегасознания. И уже сейчас в пространстве этой "всемирной паутины " коллективная рефлексия психологических факторов бытия занимает видное место. Просто по показателям счетчиков доступа к различным наукоемким сайтам психология лидирует среди других наук. Но, увы, это пока достигается за счет развлекательных online тестов. Интересно, что Интернетпсихология очень молода (по возрасту ее активных участников) и маститые гранды психологической науки за редким исключением просто не успевают следить за стихийными процессами, которые происходят в Интернете.

3. Будущее только за синтетическими и конструктивными психологическими направлениями и научными школами, т.е. не замкнутыми в рамках традиционных школ (бихевиоризм, психоанализ и т.п.) и пытающимися не только изучать, но и конструировать психическую реальность (формировать, если хотите в более привычных терминах для отечественной психологии). Пример вспышки популярности НЛП (при всем спорном содержании постулатов этого подхода) еще не заслужил самокритичного анализа со стороны академических психологов. Ведь адепты НЛП предложили доктрину, вдохновляющую широкие массы на самоизменение, а не только на самопознание (от которого у малоподготовленных людей ничего, кроме депрессии, обусловленной навязчивой саморефлексией, как правило, не развивается). Последователи НЛП сумели облечь свои постулаты в модные термины, использовав компьютерные метафоры вперемешку с неопсихоаналитическими и глубиннокогнитивистскими моделями психики. Популярность подобного рода подходов отражает определенную потребность общества, она не случайна, не следует об этом судить только с позиции академического снобизма. Примеры отечественного конструктивизма - подход П.Я. Гальперина и В.В. Давыдова в психологии мышления, теория переживаний Ф.Е. Василюка, биодромология (конструктивистское исследование жизненного пути) А.А. Кроника и т.п.

4. В грядущем веке будут продолжать ссылаться на работы З. Фрейда, К. Юнга, И.П. Павлова, К. Левина, Л.С. Выготского, Ж. Пиаже, Б. Скиннера, К. Роджерса, Дж. Морено, Дж. Миллера, А.Р. Лурия, Ф. Хайдера, Дж.П. Гилфорда, Р. Кеттелла, Ч. Осгуда, Г. Келли, Э. Берна, Е.Н. Соколова... - назван лишь возникший в темпе скорописи перечень фамилий. Но ссылки вообще будут менее массовым явлением, ибо конструктивистский подход будет проталкиваться людьми, которые не любят и не умеют изучать труды предшественников слишком скрупулезно.

5. Психология, религия и искусство сблизятся. Создание различных конструктивистских психотехнологий (психодрама, культура ТМ (трансцендентальная медитация), Тгруппирование, более или менее сектантские техники группового транса, мозгового штурма и т.п.) является ярким этому свидетельством. Традиционная лабораторная академическая психология, исходящая из модели "испытуемый напротив стимульного экрана ", будет все более и более сдавать свои позиции. Она уже и сейчас во многом изолирована от общества и не влияет на общественные процессы (кроме приложений в военных и полувоенных ведомствах, на заказах которых она и выживает). Хотя... если СМИ загонят большую часть общества в "стойло перед телеэкраном ", то интересы безнравственной академической психологии будут вполне удовлетворены. Рамки "круглого стола " недостаточно широки, чтобы порассуждать о том, что может сделать психология для реформации современных церковных институтов. (А их реформация давно назрела, ибо консерватизм этих институтов уже не позволяет им выполнять важнейшую функцию регуляции духовных процессов и поддержания хотя бы минимального уровня нравственности.) К сожалению, жесткий консерватизм православной церкви, успешно противостоящей реформации уже почти тысячу лет, делает эту проблему в нашей стране особенно актуальной. Церковь не имеет права ограничиваться выполнением обрядовых функций и отпущением грехов, она должна поощрять и вдохновлять людей на нравственное поведение на понятном для них современном языке.

6. Психологу, безусловно, нужна клятва Гиппократа. И я бы даже выбрал более громкое слово - присяга (обряд инициализации), если хотите. Самой страшной санкцией для психолога, нарушившего присягу, должно быть отлучение от всемирной корпорации профессиональных психологов. Без категорического повышения корпоративного сознания и корпоративной дисциплины психология не может выполнять своей культурноисторической, духовнонравственной миссии в необходимом общечеловеческом, планетарном масштабе.

7. Как определенные ярлыки, психотехнику и педологию уже не реанимировать, они останутся уделом историков от психологии. Но по сути своей и психотехника, и педология - конструктивистские доктрины, и все рациональные конструктивистские зерна из этих наук уже активно используются, они работают, но под другими терминами, лозунгами, культовыми именами и т.п. Многие крупные авторы в психологии любят "изобретать велосипед ", называя своими собственными новыми терминами то, что давно уже описано, только в других терминах их предшественниками, которых они высокомерно загоняют всех скопом в понятие "кризис ". Обратите внимание: не надо смешивать Л.С. Выготского и его малопродуктивных подражателей, составивших большую группу, сутью которой является многозначительная по форме, но малоинформативная по содержанию "выготсковщина ".

8. Следующего - после К. Бюлера, Л.С. Выготского - не будет. Тот, кто предложит серьезные интегративные концепции, скорее всего вовсе не будет копаться в анализе предшествующих парадигм, выйдет в поле широкой системной междисциплинарности и вовсе не будет настаивать на том, что он является психологом в узком смысле. Кроме того, таких авторов (даже состоявшихся, не говоря про тех, кто не продвинется дальше попыток создания концепции) будет много.

В.П. Зинченко

доктор психологических наук, профессор, академик РАО, главный научный сотрудник Института общего среднего образования РАО

Прогнозы, а тем более пророчества, - тема весьма колючая. Польский философ Тадеуш Котарбиньски говорил, что лучше всего прогнозируют те, кто ничего не понимает в настоящем. Так что, как минимум, одно необходимое условие для прогнозирования у меня имеется. Но есть и субъективный аспект - желание. Осип Мандельштам, который поразительно чувствовал настоящее, слишком многое в нем понимал, многое угадал в будущем, тем не менее по поводу прогнозов был достаточно категоричен:

И думал я: витийствовать не надо.
Мы не пророки, даже не предтечи,
Не любим рая, не боимся ада,
И в полдень матовый горим, как свечи.

Это отрезвляющее напоминание себе и читателю о том, что к любым прогнозам нужно относиться со щепоткой соли.
Приведу близкий нам пример. А.Н. Леонтьев в 1972 г., рассказывая студентам факультета психологии МГУ о "психологии 2000 года ", на первое место поставил тезис: "Развитая система психологической науки=торжество системного подхода, метода" (Леонтьев А.Н. Философия психологии: Из научного наследия. М.: Издво МГУ, 1994. С. 278). К счастью, для психологии и для психологов это не стало пророчеством. Еще до наступления 2000 г. системный подход в психологии оказался там же, где и марксистская психология. Хотя схематизмы сознания обеих форм суеверия еще живы. И все же - плохо ли, хорошо ли - предвидимое будущее представляет собой неотъемлемое свойство человеческого сознания. Поэтому я, правда, без большого энтузиазма попытаюсь ответить на вопросы, поставленные журналом.

1. Глядя на нынешнюю психологию, трудно поверить в то, что XXI век станет веком психологии. Хочется надеяться, что в XXI в. люди будут более разборчивы и менее легковерны, чем сейчас, будут больше верить себе (и в себя), чем самозванным харизмейкерам и дехаризмейкерам, тестологам и формирователям личности, формирователям творческих способностей, проектантам деятельности, ловцам душ и т.д. и т.п. Разве что появится психологический Альберт Эйнштейн или хотя бы Зигмунд Фрейд.

2. Сбылось ли пророчество В.И. Вернадского о вступлении человечества в психозойскую эру? В.И. Вернадский в соответствии со своей профессией мыслил в геологических масштабах тысячелетий, а не отселе и доселе, не в наших мизерных масштабах дней и лет. Пока же мы живем в мезозойскую эру, и в XXI в. "психозой ", "ноосфера ", "ноократия " нам не угрожают. Дожить бы до гражданского общества и избежать очередной помеси коммунизма с фашизмом...

3. Если психология вернется к своему предназначению быть наукой о присутствии души и духа, а не об их отсутствии, то будущее за психологической физиологией А.А. Ухтомского, Н.А. Бернштейна, А.Р. Лурия, А.В. Запорожца, которая приблизит нас к пониманию анатомии и физиологии человеческого духа (потом, возможно, и мозга?). Этот дерзкий замысел А.А. Ухтомского уже начинает сбываться: не очень отчетливо, но просматривается ход от функциональных органов индивида к его духовному организму - к его "душевной анатомике " - по Н.В. Гоголю. Надеюсь, что в психологии найдет свое место феноменология - то ли в ее классических вариантах, связанных с именами Э. Гуссерля, Г.Г. Шпета, то ли в новых. Без опыта феноменологии психология едва ли подойдет к пониманию свободного действия, свободной мысли, свободной воли, свободной личности. М.К. Мамардашвили говорил, что такого рода сущности - феномены - полностью представлены своей же материей, своим внутренним, в себе осмысленным движением. В такого рода феноменах нет никаких элементов, имеющих зависимое происхождение, что и делает их свободными, событийными.
Есть и ближайшая задача, которая состоит в развитии психологической герменевтики. "Первая ласточка " (книга А.А. Брудного с таким названием) уже появилась. Ведь эпоха просвещения кончилась. Стоять с информационным (постинформационным) веком наравне неуютно. Вдруг действительно наступит эпоха понимания, для которой главным и характерным будут содействие, сочувствие, сомышление, сознание, соединение, сомнение, наконец, - а мы останемся со своим тупоумным принципом детерминизма!

4. На чьи работы отечественных и зарубежных психологов будут продолжать ссылаться в XXI в. - это будет определяться уровнями интеллигентности и профессионализма нашей науки, которые, к сожалению, падают. Думаю, это нельзя объяснить только болезнями роста. О. Мандельштам был прав, говоря, что "классики - это пороховой погреб, который еще не взорвался ". Конечно, в XXI из XIX в. перейдут В.Ф. Гумбольдт, Э. Вебер, Г. Фехнер, Г. Эббингауз, В. Вундт, В. Дильтей; из XX в. - М. Вертгеймер, В. Келер, Э. Клапаред, Э. Торндайк, Э. Толмен, Л.С. Выготский, А.Р. Лурия, П. Жане, Ж. Пиаже, К. Левин, Б.В. Зейгарник, Б.М. Теплов, Дж. Гибсон, Дж. Брунер... Уверен, что восстановятся забытые сегодня имена. Добавятся имена тех, кого сегодня не считают психологами: М.М. Бахтин, А.Ф. Лосев, П.А. Флоренский, С.Л. Франк...

5. Уверен, что психология и искусство станут ближе друг к другу. Искусство на столетия опережает науку, особенно в познании человека. На его основании можно было бы написать учебник психологии XXI в. и последующих веков. Только мы плохо умеем читать искусство. А между тем есть у кого учиться использованию искусства в гуманитарном знании, в том числе и в психологии: М.М. Бахтин, Н.Н. Волков, Л.С. Выготский, М.К. Мамардашвили, Б.М. Теплов, З. Фрейд, Э. Эриксон, Г.Г. Шпет, К. Юнг. Пора бы создать учебник хотя бы по психологии искусства. С религией сложнее. Я бы предпочел любовь между психологией и религией на расстоянии и притом - на значительном. Вопервых, одна религия - марксизмленинизм со своими догмами - уже была, был и "конец света ". Вовторых, религия - это откровение, догмат веры, подвиг веры, а наука - это работа, труд по выдвижению, проверке гипотез, их доказательству, труд рефлексии, а иногда и подвиг сомнения, выдвижение новых гипотез и далее - везде... Втретьих, религия разъединяет людей по их вере, а наука соединяет, дает им общее знание, сознание. Поэтому я думаю, что психология христианства, психология религии возможна, даже необходима, а христианская психология - это нонсенс. Иное дело - использование психологами теологических трудов, например, Блаженного Августина - первого (и, кажется, последнего) психолога личности, трудов о. Павла Флоренского, не говоря уже о главной Книге. Психологи поступают достаточно опрометчиво, уступая религии монополию на исследование души и духа. Философы более осмотрительны.

6. Применительно к клятве Гиппократа нужно нечто более серьезное, чем ритуал. Клятва Гиппократа принимается врачами. Но мы на своем собственном опыте знаем, что на их деятельности эта клятва сказывается все меньше и меньше. Этика - тоже слишком общая категория. Психологам не когда-то в будущем, а уже сегодня нужно отчетливое сознание вины и ответственности. Ведь все слова давно сказаны. Впрочем, такое сознание нужно каждому человеку. Не помешала бы психологу и душа. Великий Чарльз Шеррингтон говорил, что спинальный человек в большей степени калека, чем спинальная лягушка. То же относится и к бездушному психологу.

7. Какова судьба репрессированных наук и идей в психологии? Есть ли шанс у педологии и психотехники возродиться? Печальная судьба. Еще более печальна судьба репрессированных и запрещенных ученых. Это как бы двойная смерть. Мои учителя сначала из страха, потом по привычке не ссылались, например, на Г.Г. Шпета, у которого многие учились, равно как и на других репрессированных психологов. Сейчас коекого вспоминаем, возвращаем из изгнания, извлекаем из небытия, но делаем это как-то медленно, что не украшает ни нас, ни наших учителей.
Не знаю, возродится ли педология в своем старом обличье. Ее, кажется, во всем мире называют наукой о детском развитии. Что касается психотехники, то у этого термина есть два смысла - широкий и узкий. В широком смысле она возродилась под видом многочисленных психопрактик, своего рода психологического фельдшеризма, против которого предупреждал Л.С. Выготский. В узком смысле психотехника возродилась под именем эргономики, в том числе и благодаря усилиям выдающегося советского психотехника С.Г. Геллерштейна, успевшего благословить эргономику своим непосредственным участием в ее восстановлении и развитии в нашей стране. Хуже (а может быть, и лучше?) с психоанализом. Здесь я согласен с А.М. Пятигорским, что восстанавливать его уже поздно (он был запрещен в 1925 г.). Психоанализ уже не станет элементом российской культуры.

8. И опять исторический смысл психологического кризиса: К. Бюлер, Л.С. Выготский - кто следующий? Следующего не будет. Кризис - это перманентное состояние живой, нормально развивающейся науки, бредущей от одной парадигмы к другой. Кризис - это беспокойное сознание того, что наши теории нужны нам лишь до тех пор, пока их не сменят другие, лучшие теории. Подобная смена может быть драмой для отдельного ученого, но не для науки в целом. Работа Л.С. Выготского о кризисе была написана в 1927 г. Сегодня к ней можно было бы отнестись как к недоразумению, если не принять в расчет идеологических мотивов ее написания ( "новая наука ", "новый человек " и т.п.) и реформаторских установок эпохи и самого Л.С. Выготского. На самом деле, 1927 г. был годом небывалого расцвета психологии, которому может позавидовать любое время. Доказательством являются работы самого Л.С. Выготского и его зарождавшейся школы, появление теории установки Д.Н. Узнадзе, теории доминанты А.А. Ухтомского, те же педология и психотехника, работы В.М. Бехтерева, В.Н. Мясищева, Н.А. Бернштейна, Ж. Пиаже, Ф. Бартлета, Э. Толмена... Всех не перечесть. Но это видно с нашей позиции, а не с той, в которой находился Л.С. Выготский. Большое видится на расстоянии. К. Бюлера оставлю в покое.

Страшны не кризисы, а социальные катастрофы, разрушающие науку, страшны философы, подписывающие смертные приговоры ученым и поэтам, страшны ученые (в их числе и психологи), решающие научные проблемы с помощью ЦК КПСС. Подобное порождает катастрофы в самой науке, когда в ней утверждается финальный стиль, поиск окончательных объяснений, исчезает интеллигентность, аристократия таланта, испаряется культура. Если эти катастрофы останутся в XX в., то я даже соглашусь назвать XXI в. не слишком удачным термином "психозойская эра ".
Закончу строчками Игоря Северянина, написанными в 1918 г.:
Конечно, век экспериментов
Над нами - интересный век...
Но от щекочущих моментов
Устал культурный человек.
Слишком многие не пережили страшные эксперименты. Теперь этот век, слава Богу, под нами. Хорошо бы он снова не стал над. Если это случится, то человечеству будет не до психологии. Коечто зависит и от самих психологов. Блаженный Августин говорил, что только через напряжение действия будущее может стать настоящим, а затем и прошедшим. Без напряжения действия "потребное будущее " (Н.А. Бернштейн) останется там, где оно есть. А непотребное - придет само.

А.В. Брушлинский

доктор психологических наук, профессор, членкорреспондент РАН, директор Института психологии РАН

Делать долгосрочные прогнозы, да еще на целое столетие - непродуктивно и рискованно (хотя, быть может, и заманчиво). Но особенно трудно прогнозировать развитие науки и вообще творчества, по существу своему почти не предсказуемого. Тем самым определяется и мой ответ на часто возникающий вопрос: станет ли XXI век веком психологии? Многие ученые считают (отчасти справедливо), что это будет век биологии, возможно, идущий на смену веку физики. Внутренняя логика развития современной науки (от менее сложного к более сложному, от "нижележащих " сфер бытия к лежащим "выше "), вероятно, в той или иной степени дает определенные основания для такого прогноза. Тогда чуть ли не напрашивается сам собой вывод о том, что следующей наукой в данной "очереди " должна или может стать именно психология. Так ли это?

Мне представляется, что многое будет зависеть от нас самих, т.е. от психологов. Теперь все больше научных проблем закономерно становятся комплексными, междисциплинарными, отчасти даже общенаучными. А потому психология все более энергично "работает " как бы на стыке с другими науками - физиологией, социологией, информатикой, математикой и т.д. Это не печальная необходимость, а счастливая возможность для дальнейшего плодотворного развития, но только при одном условии: если каждая из наук в столь дифференцированной и вместе с тем единой, постепенно интегрируемой системе выделяет и осознает свой специфический предмет исследования. Только тогда возникает объективная потребность в строго определяемом сотрудничестве с другими науками и формируется как бы заказ на то, чего недостает каждой из них в отдельности и что могут дать только творческие контакты между ними (контакты между разными науками, а внутри своей?). На такой основе надо разрабатывать стратегию и тактику достижения комплексности смежных, а также пока еще далеких друг от друга наук.

Но, к сожалению, многие психологи во многих странах довольно беззаботны по отношению к более или менее точному определению предмета своей науки. Это проявляется даже в терминологии, получившей очень широкое распространение. Например, термин "bеhavioral science " (часто синонимичный для "social science ") в ряде случаев приводит к "растворению " друг в друге психологии, социологии, социальной антропологии и т.д. Еще хуже, когда психологию человека - вопреки предмету ее исследования - до сих пор раскалывают на две дисциплины: только естественнонаучную и только гуманитарную. В первой трети XX в. еще более сильный раскол нашей науки на очень разные и не совместимые друг с другом психологии (интроспекционизм, бихевиоризм, психология духа и т.д.) привел ее к методологическому кризису, о котором писали Н.Н. Ланге, С.Л. Франк, М.Я. Басов, К. Бюлер, Л.С. Выготский, В. Келер, С.Л. Рубинштейн и другие. (Очень важный вопрос о том, продолжается ли и теперь этот кризис, требует специального и подробного рассмотрения.)

В настоящее время психология интенсивно развивается в форме растущего многообразия весьма различных научных школ и направлений (когнитивная психология, культурно-историческая теория высших психологических функций, субъектно-деятельностная концепция и разные варианты теории деятельности, гуманистическая психология, неофрейдизм, необихевиоризм и т.д.). А потому закономерно и периодически весьма остро ставится методологически труднейший и главный вопрос о том, как найти единый, общий фундамент для столь разных направлений в развитии одной науки. На мой взгляд, перспективной теоретической основой, способной постепенно сблизить ряд течений и тенденций в психологии по мере выявления и развития потенциально общего для них концептуального ядра, могут стать прежде всего те теории, которые все более последовательно и системно реализуют в психологии методологический принцип субъекта, его деятельности, общения и т.д. Целостность человека как субъекта - это онтологическое основание для системности, интегральности всех его психических качеств. Оно и определяет гносеологическую сторону дела - постановку и решение всей рассматриваемой проблемы, т.е. разработка психологии субъекта (индивидуального, группового и т.д.) закономерно ведет к установлению единства психологической науки (подробнее см., например, коллективную монографию: Психологическая наука в России XX столетия. М., 1997).

Однако на пути к такому единству остается еще много трудностей - прежде всего объективных (определяемых исключительной сложностью предмета психологии), но также и чисто субъективных. К числу последних относятся не всегда оправданные, неадекватные взаимоотношения между разными научными школами и направлениями в психологии. В принципе наличие подобных школ в науке благотворно влияет на ее развитие, способствуя многообразию научных поисков и сопоставлению их результатов, чему особенно помогают дискуссии, полемика - вообще диалог между учеными. Блестящим примером может служить известная дискуссия между Ж. Пиаже и Н. Хомским (см.: Language and learning. The debate between Jean Piaget and Noam Chomsky. Harvard Univ. Press, 1981). Однако есть и исключения из этого общего правила нормальных взаимодействий между различными научными школами. Главное из таких исключений - хорошо известное направление в психологии, ведущее свою "родословную " от Л.С. Выготского.

После смерти И.В. Сталина (5 марта 1953 г.), когда началась постепенная "реабилитация " М.Я. Басова, П.П. Блонского, Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна, Д.Н. Узнадзе и других, ученики Л.С. Выготского блестяще провели гигантскую и очень нужную всем работу по возвращению в науку имени и трудов своего учителя. Но уже спустя лет 1015 стало ясно, что при этом, в основном, подчеркивались или даже явно преувеличивались сильные стороны культурноисторической теории высших психологических функций и замалчивались ее слабые стороны. Более того, последователи данной теории (за исключением прежде всего В.В. Давыдова) вот уже примерно 40 лет (!) уходят от диалога с ее критиками и даже не отвечают на их научные аргументированные возражения. Столь длительное нежелание участвовать в полемике, дискуссии, диалоге - беспрецедентный случай в современной науке (подробнее об этом см., например: обсуждение статьи М.Г. Ярошевского "Л.С. Выготский и марксизм в советской психологии " в "Психологическом журнале ", 1992, № 5 и 1994, № 1; а также мою рецензию на новую книгу М. Коула в том же журнале, 1998, № 6). И вместе с тем сторонники упомянутой теории очень часто представляют ее в качестве одной из наиболее продуктивных и перспективных не только для XX в., но и для нового столетия. Однако если хотя бы частично справедливы весьма существенные замечания ее критиков (а это может выясниться прежде всего в процессе честной и открытой дискуссии), то придется во многом иначе оценивать эту перспективность. В любом случае просто необходима такая дискуссия, и тогда явная недоработка XX века будет устранена в XXI веке.

А.Б. Орлов

доктор психологических наук, заместитель директора Института дошкольного образования и семейного воспитания РАО

1. XXI век, так же как и XX век, будет становиться веком психологии - "науки о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности "; психология станет массовой профессией в глобальном масштабе, ее влияние на образование, политику, культуру, средства массовой информации и общественное сознание будет неуклонно возрастать. Однако наш прогноз заключается не столько в том, что в следующем столетии будут продолжаться и набирать силу тенденции, наблюдаемые ныне, сколько в том, что, становясь все более и более веком психологии, XXI век может стать... веком психопрактики.

Психология в том виде, в котором она сложилась на рубеже XIX и XX вв. и существует до настоящего времени, - это классическая наука. Это наука о.., т.е. наука, в которой главенствующую роль играет теоретической план, план рефлексии, рационального познания, логоса. Психология живет по тем же законам, по которым живут все другие гуманитарные науки - от филологии до теологии. Психологическая эмпирия, высвободившаяся усилиями В. Вундта, А. Бине и З. Фрейда из пут философии чуть более века тому назад, обрела лишь частичную (фактически иллюзорную) свободу от логоса. Во-первых, и экспериментальная психология, и психодиагностика, и психоанализ очень быстро создали собственные теоретикомифологические рефлексивные планы. Во-вторых, они построили себя в соответствии с позитивистской парадигмой, согласно которой теория (рефлексия, логос) доминирует (задает, определяет, направляет и т.д.), тогда как эмпирия (практика экспериментирования, психодиагностики и психотерапии) лишь обслуживает, питает логос. Именно поэтому древнее имя "психология " осталось титульным именем "новой " науки.

На наш взгляд, методологическая ситуация в психологии на рубеже XX и XXI вв. такова, что внутри самой психологии оформляются предпосылки для гораздо более фундаментальной трансформации, нежели "декларация независимости " Вундта - Бине - Фрейда и "возникновение " психологии как самостоятельной науки. Суть этой трансформации состоит в радикальном изменении и пересмотре позиционных взаимоотношений между теорией (логосом) и эмпирией (практикой) в самой психологической науке, в преобразовании их позитивистского (единственно возможного с точки зрения здравого смысла) соотношения. В современной практической психологии и прежде всего в области психотерапии и психологического консультирования возникает психопрактика - наука, идущая на смену психологии. Основная и главная особенность психопрактики состоит в том, что в ее внутренней структуре не эмпирия (практика) обслуживает теорию, но, напротив, теория (миф) создается и существует только и исключительно для того, чтобы порождать и обслуживать определенную, конкретную практику. В структуре психопрактики логос как сугубо рациональное, когнитивное (желательно квантифицируемое) познание, сознательный интеллект (рассудок) оказывается всего лишь одной (и при этом весьма частной, факультативной) формой отражения/выражения тех или иных содержаний. Интуитивное, образное познание, бессознательный интеллект - гораздо более значимая и важная форма научной рефлексии, встроенная в психопрактику и обслуживающая ее. В отличие от психологии, стремящейся к абстрактному, транслируемому, эксплицируемому и эксплицированному, внешнему (экзотерическому) знанию, психопрактика в значительной степени строится на конкретном, личностном, опытном (экспириентальном) знании (Ж. Политцер, М. Полани, К. Роджерс), лишь частично эксплицируемом и эксплицирующемся и в этом смысле - на внутреннем (эзотерическом) знании. – вот такую хрень оставьте для себя – критиков, которые может быть хорошо понимают психологию, но ничего толкого в ней никогда не сделают – прячьтесь за фасадом!

2. В контексте сказанного пророчество В.И. Вернадского о вступлении человечества в психозойскую эру относится не к XX, но к XXI в. Уходящее столетие - это термо-ядерно-компьютерная эра, психологический компонент которой - компонент частный. Психозойская эра невозможна как эра психологии (частной, конкретной формы научного знания и познания), но возможна как эра психопрактики. Дело в том, что любые частные формы экзотерического знания (биологического, экологического, психологического и проч.) всегда тоталитарны и конкурентны, всегда ограничены друг другом. Что же касается психопрактики (уже в том ее виде, в котором она существует в настоящее время в области вневрачебной психотерапии), то психопрактическая форма изначально возникает как внепредметная, универсальная, существующая в сфере интер, интра и трансперсональных отношений, способная свободно трансцендировать границы отдельных предметных областей. Так, например, одна из психопрактических форм, возникшая в середине XX в. в русле клиентоцентрированной психотерапии, фактически сразу же начала свою экспансию в педагогическую, социальную, профессиональную, политическую психологию, в практические сферы образования, менеджмента, политики и в 80е гг. оформилась как уже не только внепсихологический, но и как внетерапевтический человекоцентрированный подход. Психозой как психопрактическая эра весьма вероятен в следующем столетии в связи с массовым проникновением психотерапии и психологического консультирования (этих промежуточных между психологией и психопрактикой, протопсихопрактических форм) в социальную и личную жизнь людей.

3. В этой связи будущее принадлежит только тем современным психологическим направлениям и научным школам, которые являются лоном психопрактики; прежде всего это школы глубинной и вершинной психологии и психотерапии. Все прочие отрасли психологического знания оказываются в этом смысле на обочине "столбовой дороги " наиболее существенных изменений, назревающих в современной психологии.

4. В XXI в. мировые индексы (рейтинги) цитирования будут снижаться (с учетом экспонентного роста числа психологов) в тех областях, которые окажутся в арьергарде трансформации психологии в психопрактику, и, напротив, эти рейтинги будут расти в авангардных областях. В этом смысле классикам и лидерам мировой психотерапии обеспечены высокие индексы цитирования. Отечественная психология in toto скорее всего поступит в мировой психологический архив.

5. В XXI в. наиболее перспективными и эвристичными областями психопрактических знаний и технологий станут области, примыкающие к теологии и теопрактике, к теории искусств и художественному творчеству. Именно в этих областях будут наиболее интенсивно протекать процессы междисциплинарного взаимодействия и взаимообогащения. Следует, однако, подчеркнуть, что экзотерическая конфессионализированная (разделенная) религия и экзотерическое коммерционализированное (овеществленное) искусство вряд ли внесут какойлибо содержательный вклад в эти творческие взаимообмены.

6. Взаимоотношения психологии и этики также существенно изменятся. Психологу не понадобится клятва Гиппократа. Психологу, психотерапевту, психопрактику станет необходим единый профессиональный этический кодекс, прототипы которого уже десятки лет существуют в большинстве международных и национальных психологических и психотерапевтических ассоциаций. Тенденции развития психотерапии и психологического консультирования в XX в. (этих прототипов психопрактики будущего) со всей убедительностью свидетельствуют, что профессиональная этика психотерапевта и психологаконсультанта в конечном счете ориентирована на экспириентальный критерий эффективности психологической помощи: этично то, что эффективно. Что же касается психологии этики, то она, как и любая другая психология, может стать в XXI в. достоянием истории, уступив место психопрактике этики - науке об условиях, методах, феноменах, механизмах, процессах, обнаруживающих себя в непосредственной практике этических форм психической жизни.

7. На наш взгляд, не вполне корректно говорить о "репрессированных науках " и "репрессированных идеях "; правильнее говорить о репрессированных ученых, людях. Науки и идеи всегда существуют в глобальном контексте и как таковые фактически не зависят от политических (всегда локальных) безумств. Педология и психотехника как научные направления, существовавшие в России в первой трети XX в., не могут и не должны возрождаться. Они занимают свое место в отечественной истории психологии.

8. Смысл затянувшегося психологического кризиса заключается в характерном для западного технократического менталитета соотношении теории (логоса, знания, рефлексии, мифа) и практики. Это соотношение проникло в психологию с "молоком " философии и "физиологическим раствором " методологии позитивистской науки. Имеется в виду такое соотношение логоса и практики, при котором логос господствует, а практика подчиняется, логос всеобщ, а практика частична, логос самоценен, а практика утилитарна. В данном методологическом контексте практика (например, в форме экспериментирования) нужна только для того, чтобы строить и питать теорию. При этом такая практика донор утилизуется теорией только в изначально усеченной и индоктринированной форме. В XXI в. психологи начнут постепенно осознавать всю тупиковость и пагубность методологии классической науки и предпримут попытки ее радикального преобразования. Интеллект - лишь частная форма жизни. Практика жизни - вот Демиург "наук о человеке ", в том числе и психологии.

Становление подлинной психопрактики как науки целостного и полноценного бытия в психике человека во всей его интегральности, спонтанности, красоте и творческой мощи неразрывно связано с пересмотром функции и роли теории (мифа) в деятельности самого ученого. Всякая теория имеет смысл ровно настолько, насколько она способна активизировать (фасилитировать) позитивную практику жизни. Никакая теория не должна быть знанием о человеке и его жизни, не должна понимать, объяснять, предсказывать и определять человека и его жизнь. Единственная осмысленная функция теории - помогать жизни конкретного человека. Сама профессиональная роль человека "ученого " (знатока, эксперта, референта, авторитета) неизбежно трансформируется в личностную позицию человека "опытного " (фасилитатора, лидера и мастера жизни). В сравнении с психопрактиком ученыйпсихолог как человек, психологизирующий жизнь, станет со временем смешон и жалок.

Попутно отметим, что в логике разрабатываемого нами триалогического подхода в психотерапии и психологическом консультировании магистральную линию развития науки о человеческой психике можно представить как состоящую из трех основных этапов (в зависимости от того, какая из трех основных личностных инстанций: внутренний наблюдатель, внутренний клиент или внутренний терапевт - доминирует в "исследователе " и "исследуемом "): 1) психология как наука, субъектом и объектом познания в которой являются взаимодействующие внутренние наблюдатели; 2) психотерапия как отрасль практической психологии, основанной на взаимовлияниях внутренних клиентов, которые находятся в эмоциональном контакте; 3) психопрактика как наука, где "исследователь " и "исследуемый " практикуют семантический альянс на уровне своих внутренних терапевтов.

Исторический смысл психологического кризиса заключается в самом существовании психологии. Этот кризис разрешится только в том случае, если завершится ее история, если современная психология, продолжая разрешаться многочисленными психотерапиями, наконецто решится стать психопрактикой.

В.А. Барабанщиков

доктор психологических наук, профессор, зав. лабораторией системных исследований психики Института психологии РАН

1. Обычно веком той или иной области познания, например, "веком физики ", "веком химии " и т.п. называют столетия, в которые совершались принципиальные открытия (в науке - формирование фундаментальных законов), утвердившие новый способ мышления и повлиявшие на организацию жизни общества в целом. С этой точки зрения XXI в. представляется "веком биологии и информационных технологий ". И та и другая сферы человеческой деятельности окажут существенное влияние на психологию, создав предпосылки фундаментальных открытий в будущем.

2. На сегодняшний день высказывание В.И. Вернадского остается метафорой, льстящей самолюбию психологов и подогревающей их исследовательский энтузиазм. Будем надеяться, что в XXI в. красивая форма наполнится серьезным научным содержанием.

3. Будущее за теми психологическими направлениями и научными школами, которым удастся наиболее глубоко и полно учесть природу человека - основного объекта психологического познания и практики, и которые, раскрывая определенные свойства, связи и отношения психического, смогут осуществить синтез разнородного знания, преодолеть односторонность (моноцентризм) в рассмотрении своего предмета.

4. В XXI в. будут ссылаться на фундаментальные труды отечественных и зарубежных классиков. Очень вероятно, что некоторые из них будут прочитаны поновому, открывшись с совершенно неожиданной стороны.

5. Тенденция к сближению психологии, религии и искусства сохранится и в XXI в., но не окажет решающего влияния на развитие психологической науки, практики и образования.

6. Не только практическая, но и экспериментальная работа психолога должна регулироваться системой нравственных норм. Проект "Этического кодекса психолога " применительно к условиям нашей страны разрабатывается Российским психологическим обществом и, повидимому, будет принят уже в 2000м г.

7. Строго говоря, ни идеи, ни тем более отдельные области знания нельзя запретить, поместить в концлагерь или расстрелять. Можно затормозить их развитие, но на короткое время. Поэтому все ценное, что несли в себе советская педология, психотехника и психоанализ, обречено на возрождение. Частично этот процесс уже происходит, хотя "репрессированные " идеи возвращаются к нам в иных, более современных формах, которые начинают играть принципиальную роль. Например, для реставрации психоанализа в России нет необходимости копировать концептуальную базу, порожденную системой социокультурных отношений (нормопатией) в Австрии на рубеже XIXXX вв. Мы живем в нормопатическом пространстве совершенно иного типа, и то, как к нему будет подстраиваться психоанализ, как он будет трансформироваться, может оказаться его новым прорывом.

8. Глубинный смысл подобных кризисов заключается в неспособности современной науки охватить разнокачественные основания психических явлений единой системой понятий. Методологическая и теоретическая разобщенность исследований, усиленная высокими темпами дифференциации и гетерохронностью развития психологического знания, становится благодатной почвой для редукционизма (физиологического, логического, социологического, информационного и т.п.) и эклектики. Крайним выражением разобщенности выступает противостояние естественнонаучной и гуманитарной парадигм. Чрезвычайное разнообразие подходов, которым соответствует разнообразие принципов, понятий, методов исследования, эмпирических данных, заостряет проблему предмета психологии и ее метода. Соответственно, вопрос о выходе из кризиса в значительной степени касается способов объединения разнородного психологического знания, его взаимопереходов и взаимовключений.

Вряд ли можно сомневаться в том, что проблема когерентности (связанности) психологии, т.е. возможности ее существования как единой науки, будет одной из ключевых и в XXI в., как, впрочем, нет сомнений в перманентности самих методологических кризисов, играющих в развитии психологической науки и практики не только отрицательную роль.


Е.В. Щедрина

кандидат психологических наук, главный редактор журнала "Вопросы психологии "

Прозвучавшие на "круглом столе " выступления свидетельствуют о том, что у психологов сохранился интерес к обсуждению животрепещущих проблем развития психологической науки. Мнения по некоторым пунктам из списка вопросов существенно разошлись. Это касается прежде всего позиций относительно возможности сближения психологии, искусства и религии, а также принятия выпускниками-психологами клятвы, аналогичной клятве Гиппократа у медиков. Со своей стороны, мне бы хотелось остановиться на самом первом вопросе, потому что он, невзирая на совершенно конкретную формулировку, представляется мне установочным, наиболее общим, а также на вопросе о возможном сближении психологии с религией и искусством.

1. Вопрос о наступлении психозойской эры скрыто содержит в себе ответ, выдающий стремление самих психологов принять желаемое за действительное. Все мы, безусловно, за то, чтобы роль психологии в общественной жизни существенно повысилась. Для этого делается многое. Порыв есть, но за ним не всегда следует прорыв. Может ли психология сегодня предложить обществу нечто такое, чтобы ее востребованность превысила меру востребованности других областей знания или, по крайней мере, может ли она осуществить такой прорыв в своем развитии, который бы заставил общество оценить лёгшие в основу этого прорыва научные усилия как большое открытие в плане познания человека?

В наше время спрос на "психологические услуги " уже имеется, и он будет только возрастать. Но это будет происходить только при условии, что профессиональная психология сумеет резко отмежеваться от околопсихологических шарлатанов, которые, как это уже отмечали выступавшие на "круглом столе ", невероятно расплодились, их встречаешь повсюду. В значительной мере рост спроса будет зависеть от того, сумеет ли психологическая наука наметить пути проникновения во внутренний мир человека и изучить этот мир достаточно для того, чтобы с определенной вероятностью предсказывать его поступки. Но это задача, так сказать, глобального масштаба. Практика же подсказывает необходимость обращения к более конкретным задачам, например, к проблемам мотивации обучения, а именно: как сделать так, чтобы знаемый мотив обретения знаний стал побудительным, и проч. Мне кажется, в нашей науке ощущается большая потребность в добротных предметных, а не отвлеченных, теориях, в хороших конкретных, в том числе экспериментальных, исследованиях. Рискну сказать, что построение метатеорий в психологии - это вчерашний день, сегодня они не будут востребованы, а вот будет ли у движения, которое я бы назвала "слово о словах ", завтрашний день - это вопрос. Концептомания - свидетельство застоя в психологической науке. Метатеории выполняют не столько когнитивную функцию, сколько функцию упорядочивания уже имеющихся знаний. На мой взгляд, попытки создания метаязыка в психологии дали меньше того, что от них ожидалось. Их значение возрастает в период, следующий сразу за прорывом в практической области или же непосредственно предшествующий ему.

В первом случае их назначение - систематизация накопленных результатов, во втором они служат индикатором положения дел с исследованиями в психологии: чем больше метатеорий, тем ближе состояние науки к застою. Нетрудно полностью погрузиться в схоластику, пытаясь вычислить, "сколько чертей поместится на кончике иглы ". То, что обсуждение методологических или просто теоретических вопросов стало немодным, видно хотя бы по нашему журналу: рубрику "Теоретические исследования " заполнять практически нечем.

Условие наступления психозойской эры - повышение психологической культуры общества в целом, предполагающее понимание и принятие психологии как реальности не менее значимой, чем, например, экономика. Понятие психозойской эры я трактую в частности и в том смысле, что, возможно, не теперь, а в достаточно отдаленном будущем человечество подойдет к тому, чтобы оценивать качество жизни не по продуктам технического прогресса, обеспечивающего все более высокий уровень физического комфорта и безопасности, а по психологическому самочувствию каждого представителя общества. Я думаю, позиция психолога при оценке роли того или иного исторического периода, того или иного общества, в отличие от позиции, например, историка, экономиста, инженера, художника - и уж тем более политика, должна опираться главным образом на представления о том, каково было в целом психическое, душевное состояние живших в соответствующий период и в соответствующем обществе людей. Психозойская эра наступит только тогда, когда человек осознает, что его приоритетной целью должен стать не технический прогресс, во имя скорейшего неостановимого продвижения по которому он поступается многими человеческими достоинствами, а сам человек как таковой - с его внутренним миром. Будет ли это когда-нибудь? - на этот вопрос я, к сожалению, не могу дать утвердительного ответа... В любом случае не психологам судить о наступлении психозойской эры; пусть об этом скажут представители других наук: чтобы оценка положения дел была приближена к реальной, нужен взгляд извне.

5. Хорошее искусство пока что глубже и полнее понимает человека, чем психологическая наука. Этот факт говорит о том, что попытки подойти ближе к природе человека с позиций рассудочного анализа ограничены, надо дополнять их возможностями интуитивного проникновения в сущность истинно человеческого, духовного в человеке. Отсюда следует, что сближение психологии с искусством (сближение, которому первая будет сопротивляться, называя профанацией все, что идет не от науки) и, отчасти, с религией (правда, лишь в том ее аспекте, который имеет отношение к духовному облику человека, к попыткам постижения его внутреннего мира), по всей видимости, будет иметь место. Хотя, конечно, каждая наука до тех пор остается отдельной областью знания, пока ищет свои особые пути постижения своего предмета. Изучение природных основ психики останется прерогативой психологии наряду с другими областями именно научного знания - биологией, физиологией, нейропсихологией и пр. и никогда - религии и искусства.

Завершая публикацию выступлений на "круглом столе ", редакция журнала "Вопросы психологии " благодарит всех тех, кто счел необходимым высказать свою точку зрения на предложенные ею вопросы. Надеемся, что тексты выступлений вызовут интерес у читателей.

Источник http://www.voppsy.ru/issues/2000/001/001003.htm

Для чего нужна психология?

психология Психология, древняя наука, но все же… ДЛЯ ЧЕГО НУЖНА ПСИХОЛОГИЯ?

Про ОДНУ проблему теоретической психологии...

«Однажды на рынке в древних Афинах Сократ известил сограждан, подошедших вкусить его мудрости: "Я намерен посвятить всю оставшуюся жизнь выяснению только одного вопроса - почему люди, зная, как надо поступать хорошо, во благо, поступают все же плохо, себе во вред". С тех пор прошло две с половиной тысячи лет, развалины Афин находятся на прежнем месте, и по-прежнему далек ответ на этот вопрос...» Михаил Веллер («Все о жизни»).

Итак, почему «по-прежнему далек ответ на этот вопрос»?
Почему до сих пор нет такого знания, которое бы давало четкие ответы на любые вопросы, касающиеся человека, его жизни, и самое главное - его сути- тех "неведомых сил", которые побуждают действовать вопреки здравому смыслу? Читать далее...

Публикации известных психологов на тему "Теоретическая психология: проблемы и решения"

  • Асмолов А.Г. Будущее психологии или психология без будущего: взлёт и нищета междисциплинарности
  • Асмолов А.Г. Психология XXI века и рождение вариативного образовательного пространства России
  • Леонтьев А.Н. Из предисловия к книге "Деятельность. Сознание. Личность.
  • Юревич А.В. Социальная релевантность и социальная ниша психологии
  • Братусь Б.С. К проблеме человека в психологии
  • Козлов В.В. Интегративный подход в современной психотерапии и психологии
  • Козлов В.В. Психология и психолог- проблемы и задачи
  • Козлов В.В. Теория и практика психологии
  • Мазилов В.А. Методологические проблемы психологии в начале XXI века
  • Бражникова А.Н. "Психология личности как точная наука?..." (рассуждения «зрителя с галёрки»)
  • Абульханова-Славская К.А. О путях построения типологии личности
  • Низовских Н.А. Во что верят российские психологи
  • Шемет И.С. Интервью о второй конференции «Психология индивидуальности"
  • Карапетян В.С., Азизян А.Л., Салатинян С.А., Погосян Р.А. Историко-логический анализ основных концепции советской психологии
  • Кулацкая И.Н. Восприятие истории, современного состояния и перспектив развития отечественной психологии в США и России
  • О путях развития теоретической психологии...

    Глобальные проблемы психологии, которые описаны в статье «Про ОДНУ проблему теоретической психологии...» решать можно и решать НУЖНО…
    Другой вопрос - «кому это нужно?» (психология живет и существует и с этими проблемами…), а если все-таки нужно, то "КТО" этим будет заниматься и "ЧТО" в принципе нужно сделать? Читать далее...
    А также...
  • ПСИХОЛОГИЯ XXI ВЕКА: ПРОРОЧЕСТВА И ПРОГНОЗЫ (круглый стол)
  • Кто решит головоломку под названием "Как сознание связано с мозгом"?
  • Публикации известных психологов на тему ЕДИНАЯ ТЕОРИЯ ЧЕЛОВЕКА

  • Борзенков В.Г. На пути к единой науке о человеке
  • Косяк В.А. Единая теория человека?
  • Многомерный образ человека: на пути к созданию единой науки о человеке
  • В. А. Луков Единая наука о человеке: потенции и препятствия
  • Петровский А. В. Возможности построения общечеловеческой теории личности
  • Клонингер Сьюзан Теории личности: познание человека (заключение)
  • Теория ЧЕЛОВЕКА: требования и критерии оценки качества

    Итак, каким критериям должна соответствовать теория личности, чтобы с максимальной долей достоверности объяснять все психическое и все индивидуальное, что происходит с человеком?
    Начнем по порядку...
    Читаем далее...

    А также...
    Классический набор требований к теории личности из книги Ларри Хьелла, Дэниела Зиглера "Теории личности. Основные положения, исследования и применение" (Larry Hjelle, Daniel Ziegler "Personality Theories: Basic Assumptions, Research, and Applications", 3th ed., 1992)
  • Теории личности
  • Критерии оценки теории личности
  • Компоненты теории личности
  • Основные положения, касающиеся природы человека

  • А также:
  • Теория гармонии (из монографии «Учение о цвете», автор Л.Н. Миронова)
  • А. Б. Мигдал "Поиски истины"
  • А. Б. Мигдал "ИСТИНА ИЛИ ЛОЖЬ?"

  • Современные концепции и теории научной психологии

  • Чуприкова Н.И. Психика и предмет психологии в свете достижений современной нейронауки
  • Мотков О.И. Личность и психика: сущность, структура и развитие
  • Корниенко А.Ф. Фундаментальные проблемы психологии и их решения
  • Горбатенко А.С Системная концепция психики и общей психологии после теории деятельности
  • Орлов А.Б. Личность и сущность: внешнее и внутреннее Я человека
  • Рыжов Б.Н. Системная структура личности
  • Голограммы, вселенная и человеческое сознание...
  • А также:
  • Рыжов Б.Н. Естественнонаучные и философские предпосылки развития системной психологии
  • Гераклит Эфесский и современные теоретические изыскания

  • «ПСИХОЛОГИЯ, ПРИБЛИЖЕННАЯ К РЕАЛЬНОСТИ». Теория Человека И.В. Герасимова

    Внутренний мир человека ничто без внешнего, как внешний мир ничто без внутреннего-
    это определенная система взаимозависимостей и взаимосвязей -
    это и есть «психология, приближенная к реальности»

    Основное предназначение теории Человека - объяснять (при помощи своих теоретических схем) индивидуальные особенности, жизнь, поступки, поведение любого человека в любых жизненных ситуациях... И чем системнее, глубже, развернутее выстроенные концептуальные схемы, тем точнее она будет выполнять свое предназначение...
    Итак, в чем основные концептуальные положения разработанной мною теории, что я сделал для того, чтобы объяснять и прогнозировать поведение любого человека?
    Читать далее...

    Публикации ученых на тему "ДУША ЧЕЛОВЕКА"

    "Говорите нам о душе!" – кричали студенты эпохи Возрождения, когда хотели с первой лекции оценить способности нового профессора…
  • Франк С.Л."О понятиях и задачах филосовской психологии"
  • Братусь Б.С. "Психология - наука о психике или учение о душе?"
  • Зинченко В. П., Подорога В. А. "О человеческой душе и плоти"
  • Герасимов И.В. "Человеческая ДУША: современная концепция"
  • телеграм
    ШКОЛА Психологического КИКБОКСИНГА

    Игры Виртузов
    Если эффективность - это способность достигать желаемого с минимальными затратами, то сверхэффективность - это способность достигать желаемого с максимальными эффектами. СВЕРХЭФФЕКТИВНОСТЬ – это красивые, оригинальные и супер эффективные решения там, где как будто этих решений и нет…
    Как развивать в себе такую способность? - просто ПОГРУЖАЕМСЯ в атмосферу СВЕРХЭФФЕКТИВНОСТИ...
    Социальный ИНТЕЛЛЕКТ = Жизненный УМ - система-механизм, которая осуществляет нашу жизненную эффективность, а именно - все оценивает, придумывает, продумывает..., а также, хорошо разбирается в людях, в жизни, в ее разнообразных ситуациях.
    Как думает социальный интеллект высокого уровня? И, как развивать в себе такую способность думать? - ответы на семинаре
    "СОЦИАЛЬНЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ: думать, как гроссмейстер..."
    Если обычная манипуляция - это про то, как обманывать, провоцировать, пугать, подставлять..., то КРЕАТИВНАЯ МАНИПУЛЯЦИЯ - это философия ловкости, гибкости, находчивости... - это искусство, это театр нашей жизни - продуманные комбинации, оригинальные схемы и красивые ходы.
    Для всех, кто любит красивое, оригинальное и суперэффективное - тренинг
    "КРЕАТИВНАЯ МАНИПУЛЯЦИЯ: искусство управления ситуацией и людьми".
    ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ИМПРОВИЗАЦИЯ (в контексте ситуационной эффективности) - во многом неосознанная способность человека действовать эффективно, по ситуации, когда сознание не особо утруждает разум, как надо или как не надо - четко сканирует постоянно меняющуюся ситуацию и выдает наиболее правильное решение.
    Хотите проверить, кто круче импровизирует по жизни? - устроим для вас Шоу -
    "ИГРЫ ВИРТУОЗОВ ЖИЗНИ"
    выездной тренинг
    реклама
    2010-2022 © Игорь Герасимов | Все права защищены | Копирование материалов только с указанием активной ссылки на источник